Полковник

Тут привлекло его внимание высокое дерево в центре парка. По дереву на невероятной высоте двигались от ветки к ветке фигурки. Мальчишки, наверное. Петр Константинович испугался, что какой-нибудь сейчас сорвется. А они, как жуки, деловито лезли по стволу, цепляясь за ветки, помогая друг другу — подсаживая, за руку подтягивая. И еще была странность в их движениях, ему непонятная. Петр Константинович подошел ближе и увидел, что лезть им наверх еще тяжело и опасно оттого, что каждый из них в руках имеет какую-нибудь птицу. «Ах вон оно что! — догадался Петр Константинович. — Сегодня же День птиц». И по-видимому, их будут выпускать на волю с этого высокого дерева. И он подошел еще ближе. Все ж лезть на такое высокое дерево, да еще и с птицею в руке, очень опасно. Мелькнули прошедшие далекие годы, когда он лазил вот так же по деревьям мальчишкой, чувство опасности обнаружилось в Петре Константиновиче. Он еще поближе подошел и уже разглядел, как передавали они птиц друг другу, чтобы преодолеть очередной сучок и лезть дальше. Кое-кто держал птиц зубами. Петр Константинович немного удивился, что птицы ведут себя очень спокойно, словно понимают, что не им ведь падать с такой высоты. Тут Петр Константинович разглядел, что к дереву выстроилась целая очередь, и в основном не мальчишек, а людей взрослых, вроде него. Было много женщин, одну он даже узнал. Оксану Федоровну — машинистку, которая лет пять как уволилась из института. Петр Константинович посмотрел на нее — узнает ли? Она взглянула на него спокойно и кивнула, он ответил с удовольствием. В общем, все чинно было в этой очереди, молчали или разговаривали совсем негромко, с чувством достоинства. Петр Константинович увидел, что у основания дерева сделаны два лестничных пролета с оградой, так что приблизительно до второго этажа люди взбирались на дерево, по существу, в обычной домашней обстановке, а вот дальше был уже настоящий ствол, с настоящими сучьями. И там уже никак нельзя взбираться в его лыжных ботинках на кожаной подошве да — вдобавок — на босу ногу, без шнурков. Если б в кедах, в носках, тогда б можно было. Тут еще из очереди кто-то узнал его, приветливо, но и с достоинством окликнул. Что-то похожее на: «И вы, значит, с нами?» — послышалось в оклике. Петр Константинович поспешно кивнул, что, мол, само собой разумеется, раз такое торжество. Только вот досада — хотел он все объяснить про ботинки на коже. Да и про птенца хотел бы все рассказать, почему домой ему срочно надо. Но никто не собирался его слушать. Все были в торжественно-притихшем настроении, все как будто глядели над людскими головами, людскими делами — все уже были как будто там, куда упиралось это огромное дерево.

По лестничным ступенькам, по бокам которых стояли барьерчики, словно у пароходных трапов, люди поднимались спокойно и плотно. Отчего у Петра Константиновича чувство страха перед деревом поутихло. Но он-то прекрасно знал, что безопасная лестница только до второго этажа, а дальше — до десятого, до двадцатого этажа — самый настоящий ствол, ненадежные сучки и все более слабеющие от напряжения руки. А на самой вершине — еще и головокружительное раскачивание, так как там наверняка ветер. Это здесь так все тихо, пристойно, многие даже празднично одеты. У всех в руках драгоценные птицы. Все держали их по-разному. И опять кто-то из знакомых кивнул Петру Константиновичу. Просто странно, что так много знакомых здесь. А вот в доме, где живет, никого. Кивнули тут ему с некоторым недоумением: чего ж, мол, вы без птицы-то? Тут же он увидел и ларек, где почти бесплатно продавали птиц, и объявление говорило, что выручка от продажи птиц идет на то-то и то-то, касающееся опять же птиц. Кивнули с явной уверенностью, что Петр Константинович лезет тоже наверх вместе со всеми. И опять хотел он рассказать про то, что его птица дома, за ней идти надо, или — про ботинки, но все это было долго и не к месту. Он хотел хотя бы показать ботинки издали — видите: без шнурков, а главное — на коже, кто ж в таких рискнет наверх взобраться?! Но тот, кто кивнул ему, и не думал смотреть под ноги, как и у всех, голова у него была высоко-высоко…