Полковник трех разведок

— Прошу прощения, Тамила Эдуардовна, за бестактный вопрос, но… Ни мне, ни генералу Ванину, не понятно, почему в отдельных, ну, скажем так, «операциях» вы обязательно принимаете участие только вместе со Шмаровой.

Уже взявшись за дверную ручку, Курагина остановилась и удивленно взглянула на провожавшего ее подполковника.

— Вот уж не думала, что это все еще остается тайной.

— Остается, как видите.

— А ведь по съемочному материалу могли бы определить, что все «постановочные» постельные сцены организовывает именно она, наша досточтимая Шмара. Я всего лишь завлекаю гостя, веду задушевные беседы, а главное, всем своим внешним видом и поведением поддерживаю перед сопровождением гостя его статус. По-настоящему же скомпрометировать клиента перед камерами я не способна. Тем более что во мне сразу же видят агента разведки. Увы, и на светских раутах, и в постели я остаюсь всего лишь смазливым «приложением к гостю», его «дамой сопровождения», эдакой светской львицей-аристократкой.

— О, в этой роли, вас ценят, — попытался вклиниться в ее монолог подполковник, однако Миледи безжалостно проигнорировала его.

— …Зато в самый подходящий момент появляется она, Шмарова, эта истинная богиня разврата.

— «Богиня разврата»? Сказано-то как!

— Именно богиня, с которой мужчина готов хоть в райские сады, а хоть на плаху. Куда Шмара, как правило, и приводит его через всё те же «райские кущи». Она любого зажжет, ни один мужчина с ней не оплошает, а значит, сумеет сохранить и лицо, и… репутацию своего «мужского достоинства». Для большинства «объектов» это принципиально важно — утвердиться в глазах женщины.

— С этим не поспоришь, — почему-то вдруг стушевался Маругин, причем так, что даже почувствовал, как «загорелись» кончики ушей.

— Благодаря Шмаре, нас, собственно, и стали величать «волчицами внешней разведки», а в более узком кругу — «богинями разврата». Когда я впервые предстала перед Шмаровой в ипостаси сопливой, ни черта не смыслящей «гимназисточки», она уже была настоящей волчицей — и в «психологической» разведке, и в постели. Она же и стала моей первой и единственной наставницей. Не знаю, правда, следует ли ее за это благодарить, однако все происходило именно так… Впрочем, это уже тема другой исповеди. И явно не перед вами, подполковник.

Москва. Управление внешней разведки КГБ. Апартаменты Дома приемов Верховного Совета СССР.

Июнь 1961 года

Когда Маругин прокрутил генералу Ванину весь отснятый в апартаментах Сукарно и хорошо смонтированный «секс-компромат», тот, исключительно для душевного успокоения, опустошил рюмку водки и, не предлагая выпить подчиненному — не положено! — прокряхтел, словно размашистую резолюцию наложил:

— Ох и хороши же стервы! Как работают, подполковник, а, как работают! Особенно эта, с виду вроде бы толстушка…

— Старший сержант Шмарова, она же Шмара.

— Да уж, еще та «Шмара». А как сложена Курагина. Как по-царски ведет себя! И как при всем при этом выворачивает душу клиента!

— Сукарно, конечно, тоже гусь. Все-таки президент огромной страны. Мог бы и поостеречься. Своих баб не хватает, что ли?

— Хотя сугубо мужским умом понять его, конечно, можно, — заинтригованно вступился Ванин за индонезийца.

— Не зря же Курагину и Шмару называют, кто «волчицами внешней разведки», а кто и «богинями разврата».

— И «волчицы»… Правильно. Потому как волчицы они тоже… — еще те! Кстати, операцию так и назовем: «В логове волчицы», а то «Индонезийский облом», «Индонезийский облом»! Вульгарно мыслите, подполковник.

…На следующий день, когда официальная часть визита президента Сукарно была исчерпана, в его апартаментах неожиданно появились генерал Ванин и подполковник Маругин, оба в небрежно подогнанных серых костюмах.

— Мы пришли по очень важному для вас, господин президент, вопросу, — безо всяких церемоний начал генерал, представив перед этим себя и спутника. — У нас в руках оказались материалы, которые могут существенно повлиять на ваш имидж не только в вашей стране, но и далеко за её пределами. Но прежде всего — в Индонезии. С вашего позволения, мы хотели бы ознакомить вас с некоторой частью отснятого во время вашего пребывания здесь фильма.

Пока он все это произносил, подполковник достал из чемодана портативный проектор и повесил на стенку небольшой экран.

Вот только поведение президента с самого начала поразило обоих русских разведчиков. Глядя на экран, Сукарно то по-лошадиному ржал, то азартно хлопал себя ладонями по коленям и время от времени тянулся руками к женщинам, словно хотел выхватить из эфемерного мира теней, чтобы снова насладиться упругостью их тел. При этом он постоянно выкрикивал что-то на одном из наречий индонезийского языка.

— Как вы сами понимаете, господин Сукарно, он же товарищ Карно, — не поверил в искренность подобного поведения генерал, — оказавшись в руках высокопоставленных недругов и враждебной прессы, эти материалы окончательно подорвут ваш авторитет в стране и за её рубежами.