Полковник трех разведок

Кое-как распределив изъятые из чемодана вещи, Олег снял костюм, набросил на плечи халат и уже намерился пойти в душ, как в дверь постучали.

— Какого дьявола?! — проворчал полковник, неспешно направляясь в прихожую. — Мы ведь договорились, что у меня два свободных часа…

— Я почему-то решила, что одному в душе вам будет слишком одиноко, — восстала в проеме двери Эльжбетта. Халат, короткая, «мальчуковая» стрижка и пьянящий аромат каких-то утонченных духов… — А поскольку мой номер по соседству… Я ведь все правильно продумала, господин полковник? Или что-то в моих действиях не так?

— Гениальность вашего решения заложена в самом замысле, — вынужден был признать Пеньковский, понимая, что ему еще только предстоит по-настоящему оценить этот «личный подарок» Винна. — Я давно понял, что всякая помывка под душем в одиночестве — сродни средневековой пытке.

— Вот видите. Еще в Лондоне я заметила, что, с первых минут знакомства нас роднит редкостное единодушие.

Париж. Отель «Нормандия».

Август 1961 года

Когда Пеньковский вошел в «кают-компанию», весь «шпионаж-консилиум» уже был в сборе. Ответив на его приветствие, подполковник Кемпбелл и капитаны-англосаксы с минуту сидели молча, с рюмками коньяку в руках и рассматривали русского с таким интересом, с каким стоило рассматривать разве что пришельца из иных миров.

Самому же полковнику выдержать эту паузу было несложно. Без какого-либо тоста опустошив рюмку коньяку, он, посмеиваясь про себя, старательно вылавливал теперь из тарелки кусочки маринованных грибов. Олег прекрасно понимал, что материалы, которые передал подполковнику Ирландец, вновь поразили англичан и американца своим объемом и конкретикой.

— Если бы меня не ознакомили с анализом и окончательными выводами экспертной группы, которая занималась материалами, доставленными в Лондон, — первым, как и положено по старшинству, пришел в себя Кемпбелл, — я опять впал бы в сомнения и пессимизм. Но дело в том, что мы с коллегами из агентурного отдела очень пристально вчитывались в этот документ. И поражались. Точно так же, как поражались только что, когда знакомились с содержимым вашего очередного пакета.

— А там действительно есть чему поражаться, господа, — сурово, глядя куда-то в пространство между плечами подполковника Кемпбелла и американца, проговорил Пеньковский. — Это вам не фальшивки от СС-Шрайбера, которые вы «порожняком» гоните через меня в Москву. В моих материалах все подлинно, все из-под грифа «совершенно секретно». Если хотите знать, в переданном вам пакете каждый документ, да что там, каждая бумажка — на расстрельную статью Уголовного кодекса Российской Федерации тянет. Вы хотя бы понимаете это?

— Стоп, господин Винн сообщил, что в ГРУ нашими материалами остались довольны. Да и в шифрограмме из России вы тоже подтвердили, что все в порядке. Так что не вижу повода для взвинчивания нервов.

— Конечно же в Москве довольны. Что им еще остается делать? И в ГРУ, и в госбезопасности, настолько шокированы цепной реакцией агентурных провалов, что им сейчас не до придирок. В «атмосфере ладана», которая царит сейчас в высоких шпионских коридорах Москвы, вдруг обнаруживается агент, который не только не отстукиваем из-за рубежа панической «SOS», но и привозит оттуда секретные материалы. В восприятии командования армейской разведки данный «феномен Пеньковского» дорогого стоит.

За столом вновь возникла небольшая заминка. Англосаксы явственно ощущали, что агент, который по идее обязан был бы втираться в доверие, убеждать в достоверности своих материалов и вообще чувствовать себя беглецом из «советской резервации», который пока еще только может мечтать, чтобы где-то здесь, на Западе, его приютили, вдруг начал ощущать своё превосходство. Пусть даже пока что сугубо профессиональное.

— Поймите нас правильно, полковник: объем нынешнего пакета документов тоже вызывает удивление, так что реакция наша вполне предсказуема. Кстати, — взглянул Кемпбелл на часы, — с минуты на минуту курьер посольства доставит ваш пакет вместе с дипломатической авиапочтой в Лондон. И я уверен, что оценка их тоже окажется вполне приемлемой.

— Подполковник прав: само появление такого количества материалов здесь, в Париже, представляет собой риск на грани безумия, — заметил капитан Брадов.

— Присоединяюсь к чувственным экзальтациям своих коллег, — обронил американец. — Хотя наша экспертная «камнедробилка» из Си-Ай-Си с выводами почему-то не торопится. Причем неясно, почему они, собственно, медлят.

— Мы, в ГРУ, тоже всегда считали, что до американцев, людей из-за океана, все доходит туго и с непростительным опозданием, — дерзко ухмыльнулся полковник, под непроизнесенный тост приподнимая вновь наполненную рюмку.