Полководец

Он чуть ли не на голову уступал в росте своим друзьям, но зато куда более крепкого сложения, чем Андрейка. Правда, несмотря на схожесть последнего с тонкой жердью, это не мешало ему быть лидером тройки. Но сейчас в центре внимания все же не он.

— И? — не выдержав, ткнул его в бок Владак.

— Да не пихайся ты, бычок-трехлетка! — отмахнулся Карпусь.

Что есть, то есть. Владак не только ничуть не уступал Андрейке в росте, но еще и был весьма могучих пропорций. В хоругви никто не мог соперничать с ним в силе. Включая ротмистра. Хм. Вообще-то Мицкевич обладал весьма непредставительной внешностью и низким росточком. Это не мешало ему быть по-настоящему опасным соперником, но факт оставался фактом. Если не успеет что-либо предпринять, то Владаку вполне по плечу забросить его шагов на пятнадцать.

— Карпусь, мы прониклись важностью момента, — искренне заверил его Андрейка. — Теперь, может, поведаешь, что такого ты вызнал?

— Да ничего особенного. Парни краем уха слышали, как ротмистр с хорунжими разговаривал. Сразу после завтрака начнем рубить рогатины и перекрывать тракт. По нему быстрее всего можно добраться до Инфлянтии, а значит, случись погоня, пойдут они отсюда.

— А как не будет погони? — уточнил Владак.

— То без разницы. Стоим здесь ровно сутки. Времени для отрыва Острожскому куда как достаточно. Да и наши лошади отдохнут. А там в седла и тайными тропами в обход до Динабурга.

— Это как так тайными тропами? — возмутился Владак.

Видать, уже настроился на ратный подвиг и готов погибнуть за правое дело. А тут — уходить! Да еще и скрытно! Такого его горячий нрав никак стерпеть не мог.

— Успокойся. Будут еще у нас сечи. Никуда не денемся, при таких-то делах. Вот только пока рушение не соберется, у воеводы каждый боец на вес серебра, из крестьян ли он или благородный шляхтич, — отпив еще один глоток обжигающего взвара, авторитетно проговорил Андрейка.

Кто бы еще год назад в их присутствии сказал о воинах из крестьян. Да мальчишки подняли бы этого умника на смех, потому как всем ведомо, что настоящим воем может быть только шляхтич и никак иначе!

Но за прошедшее время они уже успели убедиться в обратном. И способствовали этому как наблюдаемые воочию батальоны дружины Острожского, так и рассказы старших товарищей. Хватало среди ветеранов тех, кто бился как против дружины Карпова, так и бок о бок с ней. Они самолично видели, как могли сражаться вчерашние пахари, обученные должным образом обращаться с огнестрельным оружием. Причем и штыком они орудовали вполне умело.

Молодые шляхтичи с легкостью отринули старое и замшелое, полагая, будто до них были одни сплошные глупцы. Они свято верили, что уж им-то точно ведомо, как следует по-новому обустраивать жизнь. И за веру ту были готовы платить самую высокую цену. Все же прав был Карпов, когда в свое время начал сбивать свою дружину из молодой поросли и то же советовал Острожскому.

Да пожелай сейчас воевода отвернуть и отступиться, так шляхтичи из его окружения сами же обвинят его в предательстве. А все потому, что теперь это дело их жизни. А благодаря исподволь запускаемым слухам еще и жаждали возрождения герцогства Задвинского. И за то были готовы сражаться до последней возможности. Как, когда все это зародилось в их головах, они понятия не имели. Но были готовы отстаивать свою правду с оружием в руках.

— Седлай! — вдруг отдал приказ подбежавший хорунжий.

Парни из двух десятков под его командой недоумевающе переглянулись. С чего бы это? Не прошло еще и часа, как они обиходили лошадей и задали им корм. Да и напоить едва-едва получилось. Опять же, упорные разговоры о том, чтобы перегородить проход рогатинами. А тут вдруг такая команда. Да и не выдержат лошади. Не железные же они в самом-то деле.

Все эти мысли читаются на лицах парней, как в открытой книге. Но привычка безоговорочно выполнять приказы все же берет верх, и они начали седлать лошадей. Несколько минут, и все два взвода, пятьдесят два человека, включая обоих хорунжих, замерли в одношереножном конном строю.

— Други мои! — обратился к отряду появившийся перед строем Мицкевич. — Только что вернулись разведчики и доложили, что сюда приближается хоругвь королевской гвардии. Думаю, вам не надо объяснять, что они делают на этом тракте. Мы объявлены вне закона и должны предстать перед королевским судом. Так думают они! — повысив голос и сделав ударение на последнем слове, произнес Крыштав.

Строй тут же заволновался. Вот так и не поймешь, чего тут больше, испуга, возмущения или радости и предвкушения схватки. Но, несмотря на шум, отряд продолжает стоять в едином строю.

— Тихо! — подняв руку, призвал к порядку ротмистр. — У вас есть выбор. Вы можете уйти, рассчитывая на снисхождение королевского суда. Никто не обвинит вас в трусости или предательстве. А можете остаться здесь и сражаться. Но вы должны знать. Их втрое больше, все они ветераны, и мы наверняка погибнем. Это всё. Кто желает уйти — сейчас самое время это сделать.