Полководец

Тимофей отошел в сторону и, устроившись у стены подвала, на тюфяке, набитом соломой, принялся перебирать свой арсенал. Оружие требует заботы и бережного обращения. А тогда, глядишь, не подведет. Сколько раз уж в этом убеждался.

Пока возился, Кудря отправил наверх двоих на смену тем, что дежурили в доме, дабы взвод ненароком не влетел в западню. Купец-то наверняка крепко подсел на крючок безопасников. Но это не повод сидеть в этом подвале, как в ловчей яме.

Проверяя давление в баллоне-прикладе от духовушки, Тимофей вдруг поймал себя на том, что уже в третий раз зевает. И что за напасть? Неужели и впрямь переел? Потом приметил за этим делом и товарищей. А двое уже пристроились на бочок да мирно посапывают. Тут в принципе кому что нравится. Если не на посту, так сон только приветствуется. Кто знает, когда в следующий раз доведется отдохнуть.

Опять зевнул, да так, что едва челюсть не вывернул. Почесал грудь. Нет. С этим нужно что-то делать. А что тут поделаешь? Коли душа просит и служба позволяет. Отложил в сторонку оружие да пристроился на тюфяке. Раньше полуночи они все равно не начнут, а значит, у него есть часов шесть законного сна…

В этот час, на границе дня и ночи, обычно все вокруг замирает. Обычно. Но не сегодня. Потому что стоит канонада десятков орудий и еще больший грохот — от рвущихся снарядов. Помимо двадцати восьми орудий дивизии в бомбардировке участвуют еще и столько же минометов. Вот только выстрелы их в сравнении с пушками кажутся чем-то несерьезным. Чего никак не скажешь о минах. Хотя по мощности они все же не сопоставимы со снарядами.

Бомбардировка началась еще с вечерними сумерками, как только были оборудованы позиции. А с того момента и вот уже на протяжении нескольких часов вся артиллерия ведет огонь практически безостановочно. Разве что выдерживают определенный темп, дабы не перегревать стволы.

Снарядов израсходовано просто прорва. Но поговаривают, что с пополнением запасов проблем не будет. Мол, один из пароходов отбыл в Псков, где его уже дожидаются баржи, груженные боеприпасами. Вот и не стесняются артиллеристы, бьют нещадно.

Несмотря на то что силы практически равны, шведы все же предпочли отсидеться за крепкими стенами. Да оно и понятно. Чтобы биться с карповскими полками, нужно иметь серьезный численный перевес. Да и то не факт, что поможет. Был прецедент три года тому.

Дмитрий попытался хоть что-то рассмотреть перед собой. Бесполезно. Вот если глянуть за спину, тогда дело иное. Видно, что рассвет уж близко. А в сторону города пялиться и не стоит. Ничего, кроме дымной пелены. Это их командир батальона приказал развести костры да завалить сырой травой. Уж больно удачно ветерок дует. И несильно, и в направлении города. Так что прикроет атакующих. Пусть и ненадолго, но все же.

— Господин сержант, чего стоим-то? — послышался сзади вопрос одного из солдат.

— А ну-ка, рот прикрой, кишки простудишь. Умник, итить твою в душу! — тут же одернул парня десятник.

Хм. Такой же, по сути, молодой. Разве что выделился из общей массы и получил нашивки десятника. Ну и сам Дмитрий скакнул из десятников сразу в сержанты. В дружине вообще многие поднялись по служебной лестнице вверх. К примеру, их командир роты хотя и остался капитаном, но сегодня командует уже батальоном.

Не сказать, что Дорохин так уж хотел сержантские нашивки. С него хватило и того, что помимо воли навесили погоны десятника. Вот уж даром не нужно было такой радости. Его дело — дослужить положенный год, и домой. Чай, его домашние изрядный клин земли подняли и засеяли этой весной. Рабочие руки вовсе не помешают. И ведь по времени как раз и должен был вернуться со службы. А тут война, вперехлест ее в колено.

Он не Агап, служить не хотел, но и наплевательски к делу относиться не умел. Коли уж взялся за что, то делай это по совести. Потому и службу нес исправно, и бойцов своих гонял в хвост и в гриву. Даром, что ли, шестеро получили под команду десятки.

И вот теперь их батальону приказано штурмовать Пороховой бастион. Его вроде как назвали так в честь Пороховой башни, что раньше была на этом месте. Ее три года назад взорвали лешаки. Шведы восстанавливать башню не стали, возвели на ее месте бастион. Да и правильно. Все эти башни и каменные стены против огненного боя — баловство да и только.

— Выдвигаемся, — передали по цепи справа.

— Выдвигаемся, — бросил Дмитрий влево и подал знак своим.

Все. Дальше пошли молча. Словно тени или призраки какие. Специально все проверено и перепроверено, чтобы ничего не брякало. Впрочем, на бастионе и за ним сейчас густо и часто рвутся снаряды и мины. Где там расслышать приближающиеся штурмовые цепи. Да и рассмотреть из-за дыма особо не получится.

Им бы приблизиться к бастиону да начать штурм. Малость пошумят, отвлекая шведа, а там им в спину ударят лешаки. О том перед выходом на рубеж сказывал комбат. Кстати, тоже где-то в цепи атакующих. Но в центре, а значит, со второй ротой.