Полководец. Война генерала Петрова

Голова, как налитая свинцом, опустилась на руки. В такой позе и уснул. Разбудил его отчаянной силы взрыв. Воздушная волна, хлынув через амбразуру, сбросила на пол телефонный аппарат. Недалеко от КП разорвалась морская торпеда.

Опять полезли в голову мысли о подчиненных. Как сохранить в течение дня боеспособность подразделений, чтобы хватило сил для прорыва?..

Ночью самолеты «По-2» опять сбросили десантникам боеприпасы и продовольствие. Петров посылал помощь и с моря, но пробиться удалось снова только одному катеру. Но и от этого у Гладкова стало легче на душе, на катер погрузили и отправили тяжелораненых, кто не мог идти на прорыв.

6 декабря после короткого артиллерийского налета противник атаковал западную и южную окраины Эльтигена. Как только немцы двинулись в центр, они попали в подготовленный огневой мешок. С флангов их взяли в работу пулеметы обоих полков, а в гущу наступавших обрушился огонь с Тамани. Много здесь было положено вражеских солдат. Атака противника захлебнулась.

35 юнкерсов, свистя и завывая, набросились на Эльтиген. Они бомбили без выбора, с бешеной злостью, стараясь все стереть в порошок. В следующем воздушном налете так же яростно бомбили около 30 юнкерсов. Но этот кошмар длился недолго. Вражеская авиация стала действовать группами по 5–6 самолетов. Они висели над боевыми порядками десанта и с прицельной высоты бросали бомбы.

На южной окраине близ берега немцам удалось прорвать оборону гвардейского полка. Нестеров отвел свои подразделения к поселку и занял подвалы-доты. Противник подтянул артиллерию на прямую наводку. Его пехота стала действовать отдельными штурмовыми группами. К полудню гитлеровцы овладели несколькими домами на южной окраине. На это направление они все время подбрасывали новые подразделения. Надо было что-то предпринять.

Дальше опять слово Гладкову:

— Задача у десанта была одна: выиграть время, продержаться до вечера. Но, обороняясь в отдельных опорных пунктах-подвалах, мы не смогли бы ее решить. Я принял решение на контратаку. Надо выждать, когда противник, накопив силы, двинется на штурм, и в этот момент ударить с двух направлений — вдоль берега и со стороны полка, которым командовал Челов, окружить и перемолоть пехоту врага. Отданы распоряжения Белякову, Ковешникову, Челову. Вот пробежала мимо КП по траншее рота морской пехоты. Следом за ней в том же направлении скрылась рота из полка Ковешникова. Тулинов вел ее к исходным позициям для броска на берег. Я стоял с ракетницей в руках, считая минуты. Противник нас опередил. Около пятнадцати часов двинулся в центре и с юга, намереваясь окружить южный и центральный полки. Атаку отбили. На юге немцы энергичным ударом овладели половиной поселка. Попала в плен часть тяжелораненых… Наступил самый критический момент. Противник был во много раз сильнее нас, он почувствовал вкус успеха и потому отчаянно рвался вперед. Что делать? Может, отказаться от контратаки? Но тогда будет еще хуже…

Последняя радиограмма командарму с «огненной земли»:

«Противник захватил половину Элътигена. Часть раненых попала в плен. В 16.00 решаю последними силами перейти в контратаку. Если останемся живы, в 22.00 буду выполнять ваш 05».

Гладков продолжает:

— Командующий артиллерией вызвал огонь с Тамани. Пять минут оттуда били по южной окраине. Взлетела ракета. Страшный для врага боевой клич «полундра» прогремел на берегу. Его покрыло «ура» пехотных рот. Контратака вышла дружная. Наши навязали врагу рукопашную схватку. Немцы дрогнули, начали отходить. Но вдруг снова кинулись на правый фланг Тридцать седьмого полка. Пришлось послать на помощь сюда учебную роту. Наши контратаки продолжались до темноты. Противник не сумел рассечь плацдарм, но часть южной окраины осталась в его руках. Однако раненых нам удалось вызволить. Вечером мы с Копыловым зашли к ним. В подвале лежали около ста человек. Кто бредил, кто стонал, требуя воды. Увидев нас, стали спрашивать: «Как дела? Отбили все атаки? Наступать дальше будете?» Трудно было ответить на эти вопросы, ведь мы не хотели волновать и без того измученных людей. А потому, как могли, постарались успокоить их. Заметив знакомого сержанта-разведчика, я подошел и поцеловал его. А потом под влиянием душевного порыва мы с Копыловым перецеловали всех. «Все будет в порядке, родные, — говорили мы раненым. — Главное, что вы опять с нами…»

В траншее недалеко от помещения медсанбата стоял, прислонившись к стенке, невысокий солдат. Автомат поперек груди. Руки положены на оба конца оружия. Подошли поближе — сержант Василий Толстов, получивший недавно звание Героя Советского Союза.