Полководцы Святой Руси

Чтобы понять, в каком состоянии пребывала Русь после монгольских нашествий, полезно взглянуть на нее со стороны, глазами иноземца — францисканского монахаИоаннаде Плано Карпини, проезжавшего по южным ее областям в 1246 году. Вот его слова: «[Монголы] пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев[49], который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве. Подвигаясь отсюда, они сражениями опустошили всю Руссию…»

Время от времени Ярослава Всеволодовича упрекают: как же он не помог своему старшему брату Юрию Всеволодовичу во время Батыева нашествия? Струсил? Предал? Все эти эмоции хороши для современного сериала о любовьках офисных менеджеров. Для трезвой оценки ситуации 1238 года, когда в битве на Сити завершил свой земной путь Святой благоверный великий князь Юрий Всеволодович, необходимо задаться двумя вопросами. А позвал ли кто-нибудь Ярослава из Киева на помощь? А успел бы Ярослав, даже если бы его позвали, к битве? События развивались стремительно, и даже полки самой Владимиро-Суздальской земли великий князь не успел ни собрать, ни устроить в боевой порядок — монголы нагрянули слишком быстро.

О другом уместнее поговорить.

У Александра Ярославича был поистине великий отец, может быть, недооцененный летописцами и историками. Ему под руку достались обломки Руси; он несколько лет жизни отдал, собирая из них новое единство. То, что у него получилось, было ниже старой, добатыевой Руси — беднее, скуднее ратями, слабее духом, но все же именно этот государь не допустил окончательного развала державы и ее падения в ничтожество. Из шаткого домика северо-восточных земель, едва собранного по бревнышку Ярославом Всеволодовичем, еще вырастет великая Россия.

Не напрасно славословил ему Н. М. Карамзин: «Ярослав приехал господствовать над развалинами и трупами. В таких обстоятельствах государь чувствительный мог бы возненавидеть власть; но сей князь хотел славиться деятельностью ума и твердостью души, а не мягкосердечием. Он смотрел на повсеместное опустошение не для того, чтобы проливать слезы, но чтобы лучшими и скорейшими средствами загладить следы оного. Надлежало собрать людей рассеянных, воздвигнуть города и села из пепла — одним словом, совершенно обновить государство. Еще на дорогах, на улицах, в обгорелых церквах и домах лежало бесчисленное множество мертвых тел: Ярослав велел немедленно погребать их, чтобы отвратить заразу и скрыть столь ужасные для живых предметы; ободрял народ, ревностно занимался делами гражданскими и приобретал любовь общую правосудием. Восстановив тишину и благоустройство, великий князь отдал Суздаль брату Святославу, а Стародуб Иоанну. Народ, по счастливому обыкновению человеческого сердца, забыл свое горе; радовался новому спокойствию и порядку, благодарил Небо за спасение еще многих князей своих; не знал, что Россия уже лишилась главного сокровища государственного: независимости… Ко славе государя, попечительного о благе народном, великий князь присоединил и славу счастливого воинского подвига. Литовцы, обрадованные бедствием России, завладели большею частью Смоленской области: Ярослав, разбив их, пленил князя литовского, освободил Смоленск и посадил на тамошнем престоле Всеволода Мстиславича, Романова внука, княжившего прежде в Новегороде»[50].

Ярославу Всеволодовичу приходилось одновременно защищать Западную Русь от литовцев и налаживать отношения с монголами. Долгие, тяжелые поездки в Орду отнимали немало времени. Только сын, молодой, но уже набравшийся опыта воин, мог обеспечить ему покой и верность Новгородчины.

Огромная северорусская область почти избегла ужасов монголо-татарского завоевания. Огонь коснулся лишь ее пограничья: пал Торжок, где погибли знатные люди посадник Иванко, Яким Влунькович, Глеб Борисович, Михалко Моисеевич. После этого победоносные тумены неглубоко вклинились в новгородские земли, неся с собой смерть и разрушение, но вскоре повернули вспять. Главные силы новгородские в поле не вышли, боя не дали. Столица вечевой республики застыла «в недоумении и страхе», как говорит летопись. Может быть, выход ополчения тормозило вече, желая сохранить ресурсы для обороны своего города, может быть — молодой князь, а скорее всего, решение было принято совместно. Торжком пожертвовали, чтобы сохранить столицу. Однако Новгород, слава Богу, от монголов оборонять не пришлось.