Читаем Полководцы XVII в полностью

Русский гарнизон удерживал Коломну, прикрывая южные уезды, богатые хлебом, охраняя жизненно важную для Москвы дорогу. Пан Будила признавал: «Коломна имела важнее значение, потому что оттуда Москва получала все свое продовольствие».

В октябре 1608 года к Коломне пошли отряды панов Хмелевского, Млоцкого, Бобовского. Но город был уже готов к обороне. Русское войско во главе с князем Семеном Прозоровским и думным дворянином Василием Сукиным встретило интервентов на подступах к Коломне и разбило их наголову, сам пан Хмелевский попал в плен. Летописец сообщает, что под Коломной «литовских людей и русских воров (тушинцев) побили на голову и языков многих поимали». Вторично попытку взять Коломну интервенты предприняли в ноябре, но опять неудачно. На этот раз отличился князь Дмитрий Пожарский, о котором речь пойдет дальше. Отрезать Москву от южных уездов не удалось.

Крупные силы интервентов приковал к себе Троице-Сергиев монастырь, господствовавший над жизненно важным для Москвы ярославским трактом. Осада его поляками началась в сентябре 1608 года. Русские воеводы Долгоруков-Роща и Голохвастов, имевшие в своем распоряжении три — три с половиной тысячи ратников, отбивали вместе с монастырской «братией» и сбежавшимся под прикрытие мощных стен монастыря окрестным населением многочисленные неприятельские приступы. Гетманы Сапега и Ружинский вынуждены были постоянно держать «под Троицей» от пятнадцати до двадцати тысяч солдат.

На западе неприступной твердыней стоял Смоленск, который иноземцы называли ключом к Москве. И это было действительно так: Смоленская крепость контролировала дороги к Москве из Литвы и Польши. Первоначально гарнизон Смоленска был невелик. По сведениям, полученным Яном Сапегой от пленных, там было «1000 стрельцов, на посаде — детей боярских брянчан 100 человек, смоленских бояр на конях — 300 человек». По другим сведениям, только численность стрельцов достигала двух тысяч.

Но смоленский гарнизон возглавлял один из лучших русских воевод того времени Михаил Борисович Шеин, который не только отразил в августе 1608 года попытку гетмана Сапеги взять город, но и сам перешел к активным наступательным действиям. Смоленские ратники ходили на Дорогобуж и взяли его, начали военные действия под Вязьмой, а затем послали большой отряд на север, на помощь Михаилу Скопину-Шуйскому.

Опорным пунктом в Поволжье был Нижний Новгород, где стоял гарнизон из семисот пятидесяти стрельцов и пушкарей во главе с воеводой Алябьевым. Тушинцы так и не смогли взять этот город. Больше того, получив помощь из Казани, воевода Алябьев сам перешел в наступление. На дальних подступах к городу в декабре 1608 года он четырежды громил отряды интервентов. Тушинцы доносили гетману Сапеге: «Под Нижним государевых людей (сторонников самозванца) изменники нижегородцы разогнали».

Но все это были только отдельные очаги сопротивления. Широкое освободительное движение началось лишь тогда, когда в него включились народные массы.

В разных городах и уездах вспыхивали стихийные народные восстания против интервентов. «Отложились» от самозванца Шуя и весь Шуйский уезд. «Заворовались мужики» в Суздальском уезде, и суздальский воевода с тревогой доносил, что «не та пора стала, в людях смута великая». Против восставших выступил со своим отрядом пан Комаровский, в помощь ему была прислана рота поляков с Яном Соболевским. Им удалось вернуть Шую, но ненадолго. После ухода карательного отряда восставшие вновь возвратились в город. От самозванца «отложились» Гороховец и Ярополческая волость. Тушинский воевода из Владимира просил у гетмана Сапеги срочно прислать подкрепление — хотя бы три роты польских солдат.

А освободительное движение против интервентов ширилось, охватывая все Среднее Поволжье и северные города. В декабре 1608 года от самозванца «отложились» Кинешма, Кострома, Галич, Соль-Галицкая, Тотьма, Вологда, Белоозеро, Устюжна Железнопольская, в поддержку восставшим выступили Великий Устюг, Сольвычегодск, Вятка, Пермь. Автор Нового летописца писал: «Грады же Поморские и Вологда и Устюг Великий и иные города обратишася на истинный путь и литовских людей побиша. И собрашася черные люди тако же, как и Понизовные города, и многие города очистиша». В северных и поволжских городах начали формироваться народные ополчения, горожане обменивались «отписками», налаживая совместные действия. В декабре 1608 года вологжане обратились к жителям всех соседних городов с призывом выступить против «изменников и литовских людей… жить и умереть заодин, друг за друга», присылать рати. Восставшие расправлялись с ненавистными тушинскими воеводами и интервентами. Например, в Костроме воеводу Дмитрия Мосальского и двух панов, Грабовского и Гаевского, «которые были присланы к Костроме от вора», утопили в Волге.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное