∀поллон против Олимпа

Боль была настолько мощной, что Ленкины ноги охватило адское жжение. Девушка изо всех сил пожелала покинуть это жаркое место, но при этом вытащить друга из пекла. Нечеловечески хотел спастись и сам Ромашкин.

В миг наивысшего отчаянья Аполлон вдруг увидел Ленку. Она протягивала к нему руки, как скалолаз тянется к сорвавшемуся партнёру, и Ромашкин ухватился за них, и потянулся, и девушка потащила его изо всех сил, и — получилось.

Их упорство взломало запрет на телепортацию: Аполлон очутился во тьме перед Ленкой. Точнее, сейчас это не была тьма — штаны студента горели.

Превозмогая боль в ногах, парень затушил пламя ладонями и с жалобным стоном упал навзничь.

Ленка подползла к нему, обняла, зашептала успокаивающие слова, расплакалась почти навзрыд.

— Где в этой твоей Элладе целебные воды? — простонал Ромашкин.

— Может быть, Стикс? — всхлипывая, ответила Ленка.

— Бывал... Почему бы и нет?

И Аполлон пожелал быть у Стикса.

Воды волшебной реки действительно сотворили чудо. Только джинсы не восстановились. А новые сандалии раздобыть — раз плюнуть.

Удостоверившись, что с другом всё в порядке, девушка осмотрела свои ноги и обнаружила на них волдыри.

— Суй в воду! — сказал Аполлон, и дважды уговаривать студентку не было нужды.

— Круто... — блаженно протянула пифия Афиногенова, когда боль растворилась, и ноги стали как новые.

Ромашкин зашёл ещё глубже в реку и позвал подругу:

— Давай, окунёмся!

Ленка засомневалась, но терапевтический эффект вкупе с легендой о неуязвимом Ахиллесе склонили чашу весов в пользу купания.

— Действительно, и за пятку никто не держит, — со смехом сказала девушка и отправилась за Ромашкиным.

Он обнял её и прошептал на ухо:

— Спасибо тебе, Лена. Если бы не ты... Я бы...

Девушка чуть отстранилась и поцеловала Аполлона, чтобы не мучился, подбирая слова.

Вдалеке завыл Цербер. Его всепронизывающий вой не на шутку испугал Ленку.

— Лепёшка! — раздражённо воскликнул парень. — Не бойся, мы всё успеем.

И они погрузились в Стикс с головой. Вынырнули, занырнули ещё. А после третьего раза с полуслова уговорились очутиться всё в том же храме Феба.

К счастью, покои Пифии были пусты.

С Ленки и Аполлона ручьями текла вода. Они улыбались друг другу, словно придурки. Пифия чмокнула друга в губы и сказала:

— Я переоденусь, отвернись.

— А вдруг этот опять тебя похитит?

— Обломается. — Девушка развернула парня спиной к себе. — Я быстро.

— А мне бы во что переодеться? — задумался Ромашкин.

— В покрывало замотайся.

— Очень смешно.

— Бе-бе-бе! Всё!

Ленка предстала перед Аполлоном в сухой тунике, под которой виднелось многое, к чему тут же потянулись руки.

По ним тут же было получено.

— Не распускай! — строго велела студентка, переходя к важнейшим вопросам. — Ты говоришь, уже купался в Стиксе. А почему ноги такие обгорелые были? Я это мясо долго буду в кошмарах видеть... И шашлык есть не смогу... Из-за запаха.

— В прошлый раз я был как бы не сам. Ну, то есть, это было путешествие сознания, что ли... Если душа есть, то пусть будет путешествие души. Я же тогда чуть дуба не врезал, — сумбурно объяснил Аполлон, но пифия поняла.

— Да, у меня тоже случались такие путешествия. Прямо как сейчас, когда я тебя вытягивала.

— Спасибо тебе ещё раз. После такого я просто обязан на тебе жениться!

Посмеялись.

— Интересно, где Кирилл? — спросила Ленка.

— Слушай, а ведь он сказал, что чаша разбилась, — вспомнил Ромашкин.

— То есть?!

— Ну, разбилась как-то, он не пояснял. А я как раз потерял способность телепортироваться...

— Я тоже, — перебила девушка. — И меня стали видеть, хотя там, в Тартаре, ни пса не видно.

— Знаешь, чаша действительно была важной и... единственной ниточкой, соединявшей нас с домом... — проговорил Аполлон. — Других вариантов нет.

Девушка хлопнула его по плечу:

— Найти, склеить и валить! Вот наша задача!

— Точно! — Ромашкин шутливо толкнул Ленку. — Возьмём Кирилла за жабры, вытрясем из него осколки.

— Пифия вернулась! — Тонкий голосок Писистрата, появившегося на пороге Ленкиных покоев, застал студентов врасплох. — А ты кто?!

Аполлон не собирался объясняться с младшим жрецом, поэтому схватил подругу за руку и пожелал очутиться рядом с дядей.

Пританцовывающий Писистрат долго потом сомневался в собственном рассудке: то ли действительно он видел Елену Дельфийскую, то ли всемогущие боги наслали на него скоротечное помутнение ума?.. Советоваться с Эпиметеем младший жрец не стал. Не буди лихо.

Когда на полотне судеб снова появились две ненавистные красные нити, мойры едва не бросили всё от отчаянья. Проклятые чужестранцы вернулись, и снова структура материи потянулась за ними, перекосилась и опасно натянулась, увеличив прорехи. В воздухе отчётливо пахло вселенской катастрофой. Отчаянье заливало умы Лахесис, Клото и Атропос. Однако их природа заключалась в служении непрерывной ткани жизни, и мойры взяли себя в руки.

Богини судьбы, богини судьбы... Бессмертные сёстры были её рабами. Их нитям не было места в общей ткани, но никто не знал её лучше этих трёх без устали работающих богинь.