∀поллон против Олимпа

Аполлон смотрел на молодецкие забавы со скукой и удивлением. Например, какова доблесть в расстреле связанной горлицы? Хочешь показать меткость — пуляй в нарисованную мишень. Нет, никому из этих грубых и раздражающе громких людей он не сочувствовал, разве что Одиссею, но тот не спешил принять участие в играх.

Наконец, пришло время последнего, самого зрелищного соревнования — поединка в паноплии. Паноплией или «всеоружием» греки называли боевой комплект: нательные латы, поножи, шлем, щит, меч, копьё. Перед столом появился победитель в скачках Диомед, уже облачённый для схватки.

— Сегодня я вызываю на бой чужанина! Пусть покажет, как дерутся в его краю! — прокричал царь Аргоса.

Студент Ромашкин аж поперхнулся и облился вином: «Да он же меня зароет!»

Толпа взорвалась криками: «Пусть покажет!», «Не всё по помойкам копаться!» и более обидными, которые и вспоминать-то совестно, не то что пересказывать.

Поднявшись на неверные ноги, парень развёл руками:

— У меня и оружия нет...

— Не вопрос, я приготовил своё! — осклабился Диомед и взмахнул копьём.

Двое солдат вытащили паноплию.

Ромашкин смотрел на вооружение, ощущая спиной бег мурашек. Кожу на макушке стянуло в узел, во рту пересохло, разве только колени не затряслись. Царю Аргоса надоела нерешительность гостя, и он крикнул:

— Или ты прибыл из обиталища негодящих трусов?

Ловушка захлопнулась, Аполлон был умело «взят на слабо»: ни отказаться, ни отовраться.

Он обошёл стол, принялся неуклюже одеваться. По знаку Диомеда бойцы, принесшие снаряжение, помогли парню с доспехами и поножами. Ему было чрезвычайно неудобно — железки, рассчитанные на менее рослого хозяина, нестерпимо жали и тянули к земле.

В стане царей и воинов-простолюдинов начались споры, кто победит. Правда, вопрос ставился не так, а более унизительно для студента: как быстро победит владетель Аргоса?

К Аполлону подошёл Одиссей, внимательно посмотрел в глаза.

— Не бойся, чужанин. Диомед — великий воин, но игры не поле битвы, здесь насмерть обычно не дерутся.

Парню заметно полегчало, он поднял голову, встряхнулся.

Царь Итаки хлопнул его по нагрудной пластине:

— Правильно, не раскисай. Покажи моему товарищу, на что способен. И прими совет: всё-таки постарайся выжить. Будешь смеяться, мой друг считает тебя бессмертным и постарается проверить, так ли это. Дерзай.

Плечи Ромашкина опустились, он проводил взглядом доброхота. Зачем Одиссею был нужен такой разговор? Неужели легендарный обманщик для разнообразия сказал правду? Или глумится?..

«Греки считают, что идея с конём принадлежит хитромудрому царю Итаки... Пристукни меня Диомед, и всё было бы шито-крыто... — пришло на ум Аполлону, и мысли поскакали дальше. — Он меня убьёт! Он всю жизнь мечет копья и машется на мечах! Бежать! Куда?!»

Аполлон затравленно огляделся. Кругом ахейцы, ждущие зрелища.

— Приплыл, гладиатор фигов, — прошептал парень, не к месту поминая римского воина-раба.

Ему на голову нахлобучили неудобный шлем, сунули в руки копьё да щит и стукнули по плечу.

— Удачи, чужанин.

— Эй, правила хоть объясните! — спохватился Ромашкин, но в рёве толпы никто его не услышал.

Они стояли друг против друга в трёх десятках шагов. Долговязый по местным меркам Аполлон в тесных и неудобных доспехах, сработанных не на него. Диомед, чьи бычьи глаза были люты, а шрам на лбу стал лиловым и, казалось, светился. Царь Аргоса выглядел форменным маньяком. Он резко вскинул копьё и, сделав короткий шаг, запустил его в Аполлона. Парень безнадёжно прозевал момент броска и слишком поздно стал уклоняться, затем попробовал подставить щит... В несколько мгновений, пока летело копьё, мысленно заметался, толком ничего не предпринял и словил мощнейший удар в грудь.

Боевой остроконечный снаряд пробил медную пластину и глубоко вошёл в тело Аполлона. Диомед был действительно на зависть мощным бойцом. Удар сбил студента с ног, уже в падении парень почувствовал острейшую боль в груди, потом ударился спиной и затылком оземь.

«Как, и это — всё?! — Аполлон отказывался верить в такой невозможный конец. — А как же мама?..»

Это была последняя мысль ромашкинского «я», тонущего в холодной тьме полного попадакиса.

Он не услышал, как в едином порыве ахейцы выдохнули разочарованным эхом:

— Как, и это — всё?!

VII

Если долго мучиться,

что-нибудь получится.

Леонид Дербенёв

Стоило Ленке Афиногеновой заснуть, как её тут же растолкали служанки.

— Утро доброе, почтенная пифия, пора вставать.

Девушка прислушалась к ноющему телу. Лёгкая лихорадка: голова болит, кости ломит, спать охота ужасно, лицо горит, глаза пощипывает. Да ещё и знобит.

«Это нервы, — решила студентка. — Чересчур много для одной меня... Глюки эти, Феб с неба свалившийся. Как бы вовсе с катушечек не спрыгнуть».