Полмира

— Но у принца Кальива должны быть друзья и на западе, и на востоке, и на севере и на юге. Процветание принца Кальива зиждется на равновесии. У принца Кальива должна быть нога на каждом пороге.

— Сколько у вас ног?

Пес навострил уши и снова зарычал. Улыбка Варослава медленно, как тающий снег, исчезла.

— Мой вам совет. Перестаньте говорить о войне, Отец Ярви. Возвращайтесь в Гетланд и сглаживайте путь Отцу Миру, что, как я понимаю, и должен делать мудрый министр.

— Так я и моя команда вольны покинуть Кальив, великий принц?

— Заставлять министра Утила остаться против его воли? Это тоже было бы неблагоразумным.

— Тогда я смиренно благодарю вас за ваше гостеприимство и за ваш совет, правильно понятый и принятый с благодарностью. Но мы не можем вернуться. Мы должны со всей поспешностью продолжить свой путь в Первый из Городов и искать помощи там.

Колючка глянула на Бренда и увидела, что он сглотнул. Отправиться в Первый из Городов, за полмира от дома. Она почувствовала вспышку восторга от этой мысли. И вспышку страха.

Варослав только презрительно фыркнул.

— Желаю вам удачи. Но боюсь, вы ничего не получите от императрицы. В ее преклонном возрасте она стала еще более набожной, и не будет иметь дела с теми, кто не поклоняется ее Единому Богу. Есть только одно, чего она жаждет больше, чем бормотания священников. Это пролитая кровь. И еще эльфийские реликвии. Но потребуется преподнести ей в дар нечто величайшее из всего раскопанного, чтобы заслужить ее благосклонность.

— О, великий принц, где бы я нашел что-то подобное? — Отец Ярви низко поклонился, сама невинность и кротость.

Но Колючка видела хитроумную улыбку в уголке его рта.

Часть ІІІ

Удача

Боги видели, стопка разочарований этого путешествия была выше головы Бренда. Столько всего отличалось в худшую сторону от историй, которые рассказывали, и от песен, которые пели в Торлби. А о многом народ и вовсе предпочитал умалчивать.

Например, обширные болота вокруг устья Запретной — тучи жалящих насекомых, назойливо жужжащих на берегах вонючего ила, где они встречали серые рассветы, промокшие от болотной воды и распухшие от зудящих укусов.

Или длинное побережье Золотого моря — жалкие маленькие деревушки за жалкими маленькими заборами, где Отец Ярви спорил на странных языках с пастухами, чьи лица были выжжены солнцем. Галечные берега, где команда устанавливала круги шипящих факелов и лежала в ночи, наблюдая и вздрагивая от каждого звука, в уверенности, что бандиты поджидают прямо за границей света.

Память о битве с Конным Народом кралась за ними по пятам. Лицо человека, которого Бренд убил, не давало ему покоя. Удары стали по дереву отыскивали его во снах.

— Ваша смерть идет!

И он резко просыпался в липкой темноте, в которой не было ничего, кроме быстрых ударов его сердца и стрекота сверчков. В песнях не было ничего о сожалениях.

В песнях ничего не было и о скуке. Весло, весло, и неровное побережье мучительно медленно движется, неделю за неделей. Тоска по дому, беспокойство за сестру, сентиментальная ностальгия по тому, что, как ему казалось, он всегда ненавидел. Нескончаемые резкие крики Скифр, бесконечные тренировки Колючки и постоянные тумаки, которые она раздавала каждому члену команды и особенно Бренду. Бесконечные ответы Отца Ярви на нескончаемые вопросы Колла о растениях, ранах, политике, истории и о пути Отца Луны по небу. Раздражение, тошнота, ожоги от солнца, жара, мухи, жажда, вонючие тела, протертый зад его штанов, распределение продуктов Сафрит, зубная боль Досдувоя, тысячи рассказов о том, как Фрор получил свой шрам, плохая еда и понос, нескончаемые мелкие споры, постоянный страх всякого, кого они видели и, хуже всего, точное знание, что для того чтобы попасть домой, им снова придется выстрадать каждую милю на обратном пути.

Да, высокой была стопка расстройств, трудностей, ран и разочарований в этом путешествии.

Но Первый из Городов превзошел все ожидания.

Он был построен на широком мысе, который на многие мили выступал в пролив, и от моря до моря был покрыт зданиями из белого камня, гордыми башнями и крутыми крышами, высокими мостами и крепкими стенами внутри крепких стен. Дворец Императрицы стоял на самой высокой точке, блестящие купола теснились внутри такого большого форта, что в него поместился бы Торлби целиком, и еще осталось бы место для парочки Ройстоков.

Все пространство сверкало огнями, красными, желтыми и белыми, которые раскрашивали синие вечерние облака в гостеприимный розовый цвет, и заставляли тысячи тысяч отражений плясать в море, где корабли из каждой страны в мире кишели, как усердные пчелы.

Быть может, там, в тиши Священной, они видели здания и побольше, но здесь это были не эльфийские руины, а работа одних только людей. Не крошащаяся гробница прошлой славы, но место высоких надежд и безумных мечтаний, полное жизнью. Даже на таком большом расстоянии Бренд слышал звуки города. Жужжание на границе его чувств, от которого у него началось покалывание в кончиках пальцев.