Полная история Белого движения

Делегаты Дона, как представители крупнейшего войска и сильнейшей армии, играли решающую роль. Три четверти делегатов Дона были центристами, возглавляемыми такими надежными друзьями Добровольческой армии, как Харламов, Парамонов и, конечно, атаман Богаевский, один из старейших товарищей Деникина по оружию. Генерал Сидорин, командующий Донской армии, который все чаще критиковал командование Деникина, тем не менее, остался при убеждении, что разрыв с Добровольческой армией будет губителен. Сила умеренных, однако, была серьезно подорвана активными левым и правым крыльями. Левое возглавлял П. М. Агаев, социалист, у которого было много приверженцев среди солдат. В общем и целом солдаты были более радикальны, чем старики (те, кто стар), которые остались дома. Янов сохранил лидерскую позицию у прогерманских, прокрасновских и монархистских правых. Хотя левые и правые были слабы, они зачастую успешно сотрудничали, противодействуя Ставке. В общем, под влиянием постоянных поражений политики Дона стали более радикальными и враждебными по отношению к Добровольческой армии. Старые методы не работали; многие были готовы экспериментировать с новыми.

Круг избрал председателем Тимошенко. Это был огромный удар для Ставки, которая ожидала избрания Харламова. Но Харламов, глава делегации Дона, не мог быть избран просто потому, что его считали слишком хорошим другом генерала Деникина.

С лета 1919 года представители Добровольческой армии и казаков вели переговоры о том, как должна быть реорганизована государственная структура Южной России. Поражения радикальным образом изменили относительную прочность позиций обеих сторон. Добровольческая армия, которая всегда была лучше всего сражающимся подразделением Вооруженных сил Южной России, несла тяжелейшие потери. В начале 1920 года это подразделение, теперь называющееся Добровольческим корпусом, все еще сохраняло дисциплину и боевой дух, но было так малочисленно, что, возможно, не могло занимать самостоятельное положение. Казаки, которые теперь больше, чем когда-либо, составляли подавляющее большинство воюющих, требовали большего участия в процессе принятия решений.

И Врангель, и Деникин предвидели возможность таких изменений в декабре 1919 года. Одной из причин желания Врангеля не отступать на территории казаков была его открытая нелюбовь к казацкому «левачеству». Врангель и его политические сторонники скорее бы списали казаков со счетов, чем пошли на политические уступки им. Деникин также должен был понимать, что отступление на восток означает увеличение зависимости от казаков и как следствие поворот к более левой политической ориентации. Стратегические и политические соображения были очевидным образом связаны.

Деникин часто говорил, что хочет найти баланс между правыми и левыми в политическом спектре. (У него было очень узкое определение левых и правых: социалисты и черносотенцы для него выходили за рамки.) В тревожные дни зимы 1920 года он обнаружил, что больше не может сохранять позицию, которая казалась ему центристской. Под давлением событий он шел на значительные уступки левым.

Как он сказал в мемуарах: «Вопрос для меня был ясен. Никакие жертвы в области ограничения гражданской власти не велики, если благодаря им могло быть достигнуто оздоровление казачества и разгром большевиков».

Смещение Лукомского было его первой уступкой. Лукомского особенно не любило подавляющее большинство казаков, которые винили его в непримиримо централистской политике Особого совещания. Генерал оттолкнул многих казачьих политиков своим оскорбительным поведением и бесцеремонными манерами во время долгих месяцев переговоров касательно казачьей автономии. Деникин выбрал Богаевского преемником Лукомского, чтобы получить поддержку казаков, но только частично достиг цели. Хотя это назначение было благосклонно принято умеренными, оно не задобрило сепаратистов, которые не любили Богаевского за его близкие отношения с лидерами Добровольческой армии.

С точки зрения Деникина, куда большей уступкой было его разрешение на отдельную армию Кубани. Этот вопрос ожесточенно дебатировался не один месяц, но Ставка всегда успешно сопротивлялась. Теперь Деникину казалось, что независимая армия может быть способна привлечь больше добровольцев, так что надо попробовать. Подавляющее большинство кубанских казаков сражалось в Кавказской армии, которая в январе 1920 года обладала наименьшей боеспособностью и наихудшей дисциплиной среди всех подразделений антибольшевистской армии. Это подразделение, которое разваливалось на части, должно было стать ядром Кубанской армии.