Полная переделка. Роман

- Совершенно верно, мистер Ламонт. Но именно из-за тяжести улик, из-за их безусловности отказ моего подзащитного признаться заставляет меня сохранить пусть ничтожное, но сомнение…

- Но это же мистика, дорогой мистер Рондол, - беспомощно развел своими маленькими ручками Ламонт, - я всю жизнь занимался наукой, я вышколил свой мозг, я научил его признавать только факты, а факты в деле бедного Гереро, увы, неоспоримы. Так я, во всяком случае, понял и из газет, и из ваших слов.

- Это все так, не скрою. Да и смешно было бы спорить с данными дактилоскопии и анализом фонограмм…

- Фонограмм? - удивленно спросил Ламонт.

- У Джин Уишняк нашли пленку с записью ее голоса и голоса Гереро. Эксперт, выступавший на суде, представил сравнительные фонограммы голоса Гереро на этой пленке и его же голоса, записанного во время следствия.

- Интересно, кто же был экспертом? Вы не помните?

- Крошечный человечек с оттопыренными ушами, похожий на мышку.

Ламонт рассмеялся.

- А, это профессор Вудбери. Бедный Джордан, если бы он знал, с кем его сравнивают…

- Прошу прощения, - смутился я. - Я не знал, что он ваш знакомый.

- О, я, поверите ли, знаю его, чтоб не соврать, лет сорок. Я ведь тоже физик и тоже профессор с вашего разрешения.

- Простите, профессор, за мышку…

- Да господь с вами, мышка - это очень точное сравнение. А оттопыренные уши - это просто великолепно. У вас очень острый глаз.

- Профессор, вы хорошо знали Гереро?

- Гм… Как вам сказать? Я много раз видел его, разговаривал с ним, мне рассказывала о нем дочка. Но все это однобокое знакомство. У него был роман с Одри… Может быть, слово «роман» несколько старомодно и романтично, - профессор извиняющимся жестом развел руками - но в мое время говорили «роман». Позвольте мне сразу сказать вам дорогой мистер Рондол, что роман этот принес нам, моей дочери и мне, много горя. Чтобы не ставить вас в неловкое положение. я сразу скажу вам, что Одри даже пыталась покончить с собой. - Ламонт на мгновение замолк. Плечи его беспомощно опустились, но он продолжал: - Теперь все это позади, и я могу говорить об этом спокойно… Я не виню Гереро ни в чем. Пока он любил ее - любил. Потом бросил. Скорее виноват я. Наверное, именно я воспитал ее такой ранимой, такой беззащитной… Я старый, романтичный дурак… К сожалению, есть вещи, которые начинаешь понимать слишком поздно… Что же касается вашего вопроса, я, пожалуй, не смогу ответить на него однозначно. Понимаете, в нем есть безжалостность, да, конечно, есть… - Ламонт говорил медленно, как бы отвечая сам себе. - Иначе, наверное, он бы и не смог быть бизнесменом. И, говорят, неплохим. С другой стороны, он мог быть и нежным, и внимательным, и обаятельным. Для него главное - подчинить себе окружающих. Он боец. Это его инстинкт. И чтобы утвердить свое главенство, он будет и жестоким, и грубым, и забавным. Он - он, пока он в центре внимания… Смог бы он убить? Не знаю, не знаю… Боюсь, это вообще некорректный вопрос. Кто знает, что может вдруг подняться из тайников подсознания в какое-то роковое мгновение… Я не слишком многословен? - спросил он вдруг с обезоруживающей откровенностью. - А то, знаете, старческая болтовня - это страшная вещь. Я даже сам никак не могу к ней привыкнуть.

Немножко он все-таки кокетничал.

- Как вы думаете, профессор, уместно мне побеседовать на эту же тему с вашей дочерью?

- О да, вполне. А вот, кажется, и она.

Он на мгновение замолчал, прислушиваясь к звуку открываемой двери.

- Одри, - позвал он, - это ты?

- Да, папа, - послышался из прихожей низкий женский голос.

- Ты можешь зайти ко мне на секундочку?

Она была довольно высока, стройна. Лицо ее, наверное, нельзя было бы назвать красивым, но привлекательным оно было безусловно. Привлекательно и слегка курносым носиком, и большими серыми глазами, и главное - быстрой, неуловимой переменчивостью его. Только что на нем была покойная домашняя приветливость любящей дочери. Удивление. Немой вопрос. Улыбка хозяйки. Интерес молодой женщины к незнакомому мужчине. В последнем, впрочем, я не был уверен, поскольку незнакомый мужчина был я.

- Одри, это мистер Язон Рондол, адвокат Ланса Гереро. Мистер Рондол, это моя дочь Одри Ламонт.

- Очень приятно, - улыбнулась мисс Ламонт. Зубы у нее были ровные и белые. Она протянула мне руку, и я почему-то с удовольствием отметил, что рукопожатие у нее было не по-женски сильным.

- Одри, мистер Рондол хотел бы поговорить с тобой о Лансе…

Как и в первом случае, когда ее отец упомянул имя Гереро, в самой глубине ее глаз мелькнула тень. А может быть, мне это только показалось. Она пожала плечами.

- Пожалуйста. - Она уселась в кресло, не глядя, протянула руку к кожаной сигаретнице на письменном столе, достала сигарету и закурила. Движения ее были изящны, ловки. На них было приятно смотреть. Мне во всяком случае. Она выдохнула дым, который удивительным образом был точно такого же голубовато-серого цвета, как и кофточка на ней, - Я к вашим услугам, - сказала она.