Полночь мира (=Пепел Сколена)

  За рекой дорога разделялась. Старая, еще не мощенная, петляла по вековым лесам, сменялась бродами через речки, взбиралась на холмы и спускалась в овраги. Новая тянулась по равнине, через речки были переброшены аккуратные мостки. От обеих дорог к замку шли ответвления, по которым в базарный день можно попасть в село. В старые времена через эти места купеческие караваны и воинские обозы тянулись на Север - к Баркину, Крамару и Хорадону. Теперь по обоим трактам ходят хорошо если раз в неделю, а зимой путники и вовсе не попадаются. Сейчас движение на тракте как раз замирало, словно впадало в зимнюю спячку.

  Нэтак и Ирмина подошли к городку в спокойный предсумеречный час, когда догорает долгий северный закат, а по чистому, словно вымытому дождями небу ладьями плывут облака. Где золотистые, изящные, как волосы северной красавицы, где снежно-белые, словно зимние поля, а где и багровые - как пролитая за Сколен кровь. Облака переливаются, то ослепительно сияют, то гаснут, когда с востока на чистое пламя заката наползает мрак. А с ними меркнут и тревожные отблески-сполохи на хвое сосен и елей, на белых стволах берез. И только на самом горизонте еще долго рдеет вишневая полоска заката, увидеть ее можно лишь с самой высокой башни замка: на много миль окрест простирается кондовый, нетронутый лес. Здесь, в Хедебарде, кончается Верхний Сколен - но Баркнейская земля еще не начинается. К северу на несколько дней пути расположились непролазные заболоченные леса, пограничье между Сколеном и землями баркнеев, кетадринов, нижних кенсов и тардов. Край, про который никто точно не знает, кому он принадлежит, да и не стремится узнать. Налоги платить тут некому, а кому, кроме медведей, интересны безлюдные леса и болота? Фольвед была права: где нет крестьян, там и рыцари не водятся...

  Вокруг городка крепостной стены не было: ров, вал и поверх вала - частокол. И сам замок был деревянным - разве что бревна пропитали особым составом, от которого они почти не горят и не гниют. Каменоломня далеко, камень дорог, а строевой лес - вот он, только успевай валить. Зато теперь Хедебарде могла бы угрожать армия - но не шайка грабителей. А кому, спрашивается, взбредет в голову тащить солдат в безлюдные топи?

  Ворота - массивные дубовые плахи, окованные листовой медью, которые без тарана никто бы не высадил - уже закрывались.

  - Стойте! - закричал Нэтак, вбегая в проем. Следом припустила Ирмина: ночевать в лесу около городка не хотелось вдвойне. Командир стражников, рослый мужчина с видавшим виды копьем, выматерился - но ворота ненадолго замерли. - Я отплачу до утра, - добавил Нэтак. - У меня есть товар.

  - Да что у тебя может быть? - удивился верзила, перекладывая копье в другую руку. - Гони деньги, а то как дам... Или... это у тебя что, жена?

  - Стал бы я тащить с собой жену, - усмехнулся Нэтак.

  - Уступи на ночь - даже пива дадим! - посоветовал стоявший справа от командира рослый детина с кистенем.

  - Доблестные воины, - усмехнулся Нэтак. - Я же сказал - утром заплачу чистоганом! А это самое в карман не положишь, и пиво на него не купишь. Так, ночку скоротать... Лучше скажите, как пройти в трактир...

  - Так ты к Вартасу пришел? - понимающе ухмыльнулся детина с кистенем. Ирмине его усмешка не понравилась. - Ну, тогда все ясно... Чтобы завтра с утра половину вырученного - нам!

  - Ваша взяла, - вздохнул Нэтак. - Отдам... Пошли, Ирмина, скоро ты отдохнешь...

  В этот вечерний час казалось, что улочки городка словно вымерли. Урожай собран, купцы разъехались, свадьбы отшумели. В такое время хорошо сидеть дома, делая что-то, до чего в страду не доходят руки, а как стемнеет, любить жену, или, если ее нет, отправиться в единственный на весь Хедебарде трактир Вартаса. Здесь всегда есть пиво, музыка и жаркие танцы хорошеньких (а если в кармане хоть немного бренчит - так и доступных) девушек. Но веселье никогда не выплескивается за стены трактира: он как островок вечного праздника в дремотной тишине городка, неизменной от века.

  Трактир нашли быстро: он как бы прилепился к замковой скале, и сам был неотличим от окружающих лесов. Потемневшие от времени бревна, щели для тепла законопачены мхом, сам домишко приземистый, почти по самую крышу зарытый в землю. Долгими, суровыми зимами, как и все дома в этом краю, трактир казался огромным сугробом, и только столбик дыма из дымохода напоминал о том, что внизу живут люди. Сейчас снега еще не было, и была видна такая же потемневшая от непогод крыша. Увесистая дверь, держащаяся на берестяных петлях, была не заперта.

  Толкнув дверь, путники вошли.

  - Закрывай, тепло выходит! - крикнул чей-то пьяный голос.