Полночь мира (=Пепел Сколена)

  Вартас, низенький, какой-то скользкий тип неопределенного возраста в окружении двух громил с ножами и кистенями, со вздохом отсчитал восемьдесят "арангуров". Потом громилы подхватили бесчувственную девушку, отнесли в повозку, и затемно тронулись на юг, прочь из города. На невольничьем рынке в Старом Энгольде ушлые трактирщики наверняка дадут немало: ведь смазливых невольниц много, а девственниц среди них... Нэтак пересчитал золото еще раз, проверил каждую монету на зуб и, удовлетворившись, сам отправился к воротам. Теперь денег до Гремящего ручья хватит, а вернувшись с рыцарями, он заберет все оставленное в деревне, и еще прихватит чужого. Ну, а Ирмине, всю жизнь прожившей в деревне, пора повидать мир... и "гостей", конечно.

  Теперь дыхание зимы чувствовалось на каждом шагу. Ночами ледяные дожди превращались в мокрый снег, к утру он таял, и вся деревня беглецов тонула в ледяной грязи. Сквозь неплотно прикрытые двери и ставни сочился сырой холод, в эти дни он стал привычен, как дождь и ветер.

  Фольвед спала, устало подложив кулак под подушку. Как ни помогали ей Эвинна, Аргард и младшенькая, Амти, а все равно без мужа тяжело. Выйти же замуж повторно так и не решилась - слишком врезался в память день, когда увидела меч Эгинара в руках Тьерри.

  А вот Эвинне было не до сна. Как ни устала она за день, хлопоча по хозяйству, смутная, почти неосознанная тревога не давала ей заснуть. Так собака чувствует приближающийся пожар - или крысы, когда бегут с корабля. Жизнь в вечном страхе быть раскрытыми, подвергнуться расправе алков приучила их к чуткости и осторожности.

  - Мам, - произнесла Эвинна. Фольвед спала чутко, сразу же приоткрыла заспанные глаза.

  - Чего тебе?

  - Они нас не найдут?

  - Кто?

  - Алки... Я боюсь...

  - Спи, глупая, - произнесла Фольвед. На самом деле она гордилась сообразительностью дочери, но сегодня ей было не до нежностей - слишком устала. - Сюда они не сунутся, здесь кончается власть короля и Верхний Сколен. Да и как узнают, что мы здесь?

  - Мама, ты же помнишь, Нэтак с Ирминой пропали.

  Вообще дочь права. Ирмина, которую Фольвед уже видела невесткой, вызвала немалый переполох, когда три дня подряд не появилась на пороге дома. Невзирая на неодобрение матери, Аргард пошел к Нэтаку - но и там никого не было. Всю ночь шедший дождь смыл все следы.

  - Не бойся, до зимы по болотам не пройдешь. А зима наступит не завтра. Есть только одна тропа... Но откуда о ней знать рыцарям? Да и стоят там сегодня Аргард и другие парни, а у них после случившегося рука не дрогнет.

  И правда, как пропала любимая, старший сын закаменел лицом. Фольвед как в зеркало увидела свое лицо в первые дни вдовства. Справедливый, неужели и в ее взгляде читалось такое черное, неодолимое отчаяние? Тогда же сын сделал себе огромную, способную пронзить рыцаря, как вертел цыпленка, рогатину - и теперь всякий раз просится в дозор. Может, еще надеется встретить суженую - а может быть, наоборот, ждет возвращения Нэтака, чтобы спросить с мельника за все - и сразу. Впрочем, сейчас он как раз вернулся из дозора, устало вытянулся на скамье и забылся беспокойным сном.

  Далеко-далеко, едва слышный за влажным шелестом ветра и плеском дождя, прозвучал слабый вскрик и вроде бы металлический лязг. Но звуки были настолько слабы, что ни Фольвед, ни Эвинна не могли понять, померещилось или нет.

  - Спи, - прошептала Фольвед. - Хочешь, я тебе спою песенку, которую мне пела мама?

  У Фольвед был сильный, красивый и звонкий голос - когда она пела, вся деревня боялась даже дышать. Сейчас она скорее шептала мерным речитативом, чтобы не разбудить остальных.

  Будут волосы огненно-яркой волной
  Золотиться под солнцем до пят.
  Будешь юною, радостной и молодой,
  И не знающей горя и зла.

  Будут боли и беды тебя стороной

  По далекой тропе обходить,
  Будет жаркое солнце сиять над тобой,
  Будет ветер тебе ворожить.

  Будет тенистый лес над тобой шелестеть,

  Будет речка о счастье беспечно болтать.
  Соловьи о любви и мечте будут петь,
  А дорога - манить и звать в синюю даль.

  Не коснется ни горе, ни злая беда

  Твоих девичьих худеньких плеч.
  Не найдет тебя лютый враг никогда,
  Так и будет, ты только поверь.

  И куда-то лететь будут мимо года,

  Серебриться под солнцем грибной будет дождь,
  А теперь спи спокойно, Эвинна моя,
  Пусть на улице дождь красит в черное ночь...