Полночь мира (=Пепел Сколена)

  "Успела! Теперь только спасти дочерей..."

  От такой "чести" алк онемел. Он не знал, что делать, чего ждать от этой ведьмы. Сейчас она должна ползать в грязи у его ног, готовая сделать все, что угодно, ради дочерей. А он развлекся бы с ней, потом с девками, потом отдал бы всех стрелкам, а затем все равно бы убил. Сколенцы должны знать, как алки карают ослушников. Но она... Будто чувствует, что пощады не будет - и просто старается хоть чем-то ему досадить. "Тебе бы мужчиной родиться, - неожиданно подумал Тьерри. - Рыцарем. С каким бы удовольствием я бы прирезал тебя на дуэли. Или ты меня - тут уж как Алк Морской решит".

  - Ну что, попробуем, алкская ты шавка? - поинтересовалась Фольвед, когда Тьерри стер слюну. - Ты ведь об этом девять лет мечтал... - Рука выпустила концы веревки, и юбка соскользнула на пол. А Фольвед рванула пуговицы - и рубаха тоже слетела прочь. Но даже голой она выглядела по-королевски гордо, большие зеленые глаза смотрели с яркой, обжигающей ненавистью.

  Если нет меча, дуэль можно вести и так. Нельзя отнять право на последний бой у воина... и у каждого, у кого в груди сердце воина.

  Терпеть больше не было сил. Тьерри яростно рванул ремень, освобождаясь от штанов, двинулся вперед и яростно, как таран в пробитую брешь, вломился в Фольвед. Женщина только стиснула зубы, но тут же овладела собой и произнесла:

  - И это все, на что ты способен? Труп справился бы лучше ...

  И поцеловала его в губы, вкладывая в поцелуй всю ненависть и презрение, каждым движением словно выливая на врага чан с помоями. Тьерри пьянила эта ненависть, будто горькое, но желанное после долгого воздержания вино. Бывает и такая страсть, что замешана не на любви, а на ненависти, которая не рождает жизнь, а сжигает, оставляя лишь окалину смерти и безумия. Не дай нам сладостная Алха разбудить такую в тех, кого мы любим.

  Соскользнули штаны, небрежно брошенные на ложе Фольвед, зазвенел о пряжку брошенный следом меч, сверкнуло в свете факелов отполированное лезвие: в нем, как в зеркале, отразилась похабная сцена. Отцовский клинок словно взорвал накопившуюся в сердце ненависть. Эвинна вырвалась из рук глазевшего на Фольвед солдата, метнулась к очагу и, выхватив тлеющую хворостину, стегнула подбежавшего алка по глазам. Вой, богохульства, но схватившие за плечо руки разжались. Пролетело над головой и застряло между бревен сруба лезвие меча, а ее руки сомкнулись на рукояти огромного, тяжелого для нее меча. С огромным усилием девочка подняла тяжелый клинок. Она не задумывалась, сможет ли отбиваться от опытных мечников, ее руку вела ненависть - а может быть, сам Справедливый Стиглон и Барк Воитель впридачу. Снести голову мрази, насилующей мать и убившей отца - а там хоть трава не расти. Меч поднялся, багровой молнией блеснул в свете факелов - и с мерзким хрустом перерубил шею Тьерри. Голова ударила Фольвед по лицу, на волосы женщине хлынул поток крови. Остальное тело, враз ставшее тяжелым и неуклюжим, придавило ее к ложу. Но сейчас, окровавленная и изнасилованная, Фольвед была счастлива, как после брачной ночи: на такое она просто не рассчитывала. Лишь бы они сейчас взбесились и убили девочек без мучений...

  Миг все - и Эвинна, вцепившаяся в рукоять меча, тоже - стояли неподвижно. Она подумала, что надо бы ударить Нэтака, который всех предал, метнулась к нему, ничего не видя от ярости - и тут меч вышел из повиновения. Мозолистая рука выкрутила из ее пальцев оружие, заломила руку за спину, сапог тяжко грянул в ребра. Жалобно зазвенев, меч с плеском упал в стылую грязь, а над головой Эвинны взметнулся семивершковый кинжал. Амти рванулась было убежать от бойни - но солдат держал слишком крепко. Осталось только плакать.

  - Эвинна-а!!! - Фольвед вскочила - и грянулась оземь, напоровшись на меч Мойфельда. Стрелок провернул оружие в ране и пинком бросил тело в грязь. Эвинна еще успела укусить чью-то руку, за что получила по голове, впадая в блаженное беспамятство.

  - Эта сколенская крыса завалила барона, - сплюнул Мойфельд на тело Эвинны. - Мы так убьем ..., что ... сколенцы все разом ...тся.

  - Погодите! - возопил Нэтак. - Тьерри обещал мне в награду одну из дочерей Фольвед! Помните, там, на пиру. Уважьте волю своего господина.

  - Хорошо, бери младшую. Эта ответит за все!

  - А я хочу другую! Старшая может крутить жернова на мельнице, и в постели будет неплоха. А младшая пока еще вырастет...

  - Она тебе глотку перегрызет, дурак, и то самое откусит! - возмутился Мойфельд. - И именно она завалила барона! Она за все ответит!

  - Я продам ее в такие дали, где она будет понимать только язык сапог, плетей и кулаков! Через месяц на ней места живого не будет. Но ее не убьют: северянам нужны рабы. Вы сможете веселиться с ней не больше недели, а там будут истязать годами, насиловать, как они привыкли насиловать овец. Ей не дадут даже помолиться богам, а значит, и после смерти ее не ждет ничего хорошего. Вы сможете так ей отомстить? Нет? А я - смогу. И уж точно не буду иметь ее, не связав руки.

  - А ты редкая скотина, мельник, - усмехнулся Мойфельд. - По рукам!