Полночная радуга

Он был свободен, но как не странно, не чувствовал желания покинуть тесное пространство палатки. Его левая рука была все еще под ее шеей, поддерживая ее голову. Потребность касаться Джейн была непреодолимой, руководя его рукой под тканью ее рубашки, фактически — его рубашки. Он поглаживал рукой ее голый живот. Его пальцы наслаждались теплой шелковистостью ее кожи, мучимые знанием того, что еще более богатые осязательные удовольствия ждали их выше и ниже того места, где сейчас покоилась его рука.

Джейн чувствовала, что ее дыхание участилось, а сердце перешло от медленного, сонного ритма к неистовому биению.

— Грант? — спросила она нерешительно. Его рука просто лежала на ее животе, но она могла чувствовать, как груди напряглись в нетерпении, как затвердели соски. Беспокойная боль росла внутри нее. Это была та же опустошающая потребность, которую она почувствовала, когда стояла почти голая в его руках посреди ручья и позволяла ему касаться себя с необузданной чувственностью, какой никогда прежде не испытывала. Джейн немного боялась этой потребности и немного боялась этого человека, который создал ее своим прикосновением.

Тот небольшой сексуальный опыт, который у нее был, она приобрела со своим мужем. Отсутствие успехов в этой части их брака сильно ограничивало ее знания, оставив почти полностью неразбуженной, даже незаинтересованной. Крис не может служить образцом, поэтому нельзя проводить сравнение между ее бывшим мужем — добрым, веселым человеком, стройным, лишь на несколько дюймов выше ее — и этим большим, грубым, мускулистым воином. Крис был полностью цивилизованным, в Гранте цивилизованного не было вообще. Если бы он взял ее, контролировал бы он свою внушающую страх силу или полностью господствовал бы над ней? Возможно, именно это пугало ее больше всего, потому что самой важной в ее жизни была борьба за свободу: за свободу от страха, свободу от чересчур ревностной опеки своих родителей. Она боролась так трудно и так долго за контроль над своей жизнью, что теперь было страшно осознавать, как сильно она зависит от милости Гранта. Любой из приемов, которые она изучала на занятиях по самообороне, против него был бесполезен. Она была полностью беззащитна. Все, что она могла делать, — это доверять ему.

— Не бойся, — сказал он спокойным голосом. — Я не насильник.

— Я знаю. — Убийца — возможно, но не насильник. — Я доверяю вам, — прошептала она, и положила руку на его небритую щеку.

Он издал короткий, циничный смешок.

— Не слишком мне доверяй, солнышко. Я чертовски сильно хочу тебя, и пробуждение с тобой в моих объятиях приближает к пределу мои хорошие намерения. — Но он повернул голову и прижался быстрым поцелуем к ее нежной ладони, которая ласкала его щеку. — Давай, пора двигаться дальше. Теперь, когда уже рассвело, я чувствую себя легкой добычей в этой палатке.

Он принял сидячее положение и потянулся за ботинками, натянул их и зашнуровал быстрыми, опытными движениями. Джейн поднималась медленнее, все ее тело протестовало. Она зевнула и откинула с лица спутанные волосы, затем надела свои ботинки. К тому времени, когда она закончила, Грант уже покинул палатку, и она вылезла вслед за ним. Оказавшись на ногах, она потянулась, разминая ноющие мускулы, затем несколько раз коснулась пальцев ног, чтобы разогнать кровь. Пока она разминалась, Грант быстро разбирал палатку. Он справился с этим за такое короткое время, что она только изумленно моргнула. В одно мгновение палатка была сложена в неправдоподобно маленький сверток и спрятана в его рюкзак вместе с тонким одеялом, свернутым рядом.

— Еще есть что-нибудь вкусненькое в этом твоем бездонном рюкзаке? — спросил он. — Если нет, будем есть походные пайки.

— Это «черт-знает-что», которое у вас есть?

— Точно.

— Хорошо, давайте посмотрим. Я знаю, что апельсиновый сок закончился… — Она открыла рюкзак, посмотрела на содержимое и засунула туда руку. — А! Еще два батончика мюсли. Вы не будете возражать, если я возьму с кокосовыми орехами? Я не схожу с ума по изюму.

— Конечно, — согласился он лениво. — В конце концов, они твои.

Она кинула на него раздраженный взгляд:

— Они наши. Подождите-ка, вот банка… — Она вытянула ее из рюкзака, прочитала этикетку, затем торжествующе ухмыльнулась. — Копченый лосось! И немного крекеров. Пожалуйста, займите место, сэр, и мы будем завтракать.

Он покорно сел, затем снял нож с пояса и потянулся к банке, чтобы открыть ее. Джейн забрала ее назад, надменно приподняв брови:

— Я думала, вы знаете, что это заведение высшего разряда. Мы не открываем наши консервы ножом!

— Не ножом? Чем же мы будем их открывать — своими зубами?

Она вздернула перед ним подбородок, снова начала рыться в рюкзаке, и наконец извлекла консервный нож.

— Мотайте на ус, — сказала она, протягивая его Гранту, — когда я убегаю, я делаю это стильно.

Взяв консервный нож, он начал открывать банку лососины.

— Теперь я вижу. Как ты сумела собрать все это? Я смотрю, ты, наверное, составила для Турего список пожеланий, перечислив все, что тебе было нужно для побега?