Полночная радуга

Грант окаменел, на его лице не дрогнул ни один мускул, но он чувствовал, что задыхается, как будто его сильно ударили в грудь. Все навалилось на него сразу, и он замер в нерешительности. Она права. Лицо Турего было в крови, но тогда он не обратил на это внимание. Он был так ослеплен гневом и ревностью, что не обращал внимание ни на что, кроме того, что она его предала. Ведь она не только сообразила, как остаться свободной, но сделала все возможное, чтобы помочь ему, как только смогла. А когда он вспомнил, как она выглядела, когда ворвалась в ту дверь, вся бледная и взбешенная… головорезам Турего, возможно, повезло, что он освободился первым. Она любит его! Он взглянул на нее, на ее маленький кулачок, которым Джейн размахивала в опасной близости перед его носом. Она была просто великолепна: ее волосы разметались по плечам, лицо горело от гнева, который она не могла контролировать, и она вопила на него, как какой-нибудь баньши[15]. Другой рукой, которая не угрожала его физиономии, Джейн прижимала к своей груди смехотворный клочок одежды. Упрямая. Бесстрашная. Сводящая с ума. И такая желанная, что его внезапно затрясло от этого.

Он поймал кулачок и дернул на себя, прижима ее к себе так сильно, что она начала задыхаться, и уткнулся лицом в ее волосы.

Джейн продолжала бороться, барабаня кулачками по его спине и вскрикивая:

— Отпусти меня! Позволь мне уйти!

— Не могу, — прошептал он и, поймав за подбородок, поднял ее лицо. Он хотел поцеловать ее губы, а она как загнанная в угол кошка попыталась его укусить. Смеясь, он отдернул назад голову, и дикая радость наполнила его. Разорванная блузка упала, и ее обнаженные груди прижались к нему, и их приятная полнота напомнила ему, как хорошо, когда она с ним не дерется. Он снова поцеловал ее, обхватив грудь ладонью, большой палец потер ее бархатный сосок, заставляя его напрячься.

Джейн тихонько заскулила под яростной атакой его рта, но ее гнев уже почти иссяк, и она обмякла, внезапно осознав, что он ее понял. Она цеплялась за свой гнев, но не могла продолжать злиться. Она лишь смогла вернуть ему поцелуй, крепко обнимая за шею. Его рука обжигала ее грудь, гладя необыкновенно чувствительную кожу, и она ощутила возбуждение между бедер. Теперь ему не требовалась удерживать её, и он положил другую руку на ягодицы, сильнее прижимая к себе, показывая, что не только она возбуждена.

Грант оторвался от нее, коснувшись губами ее лба.

— Клянусь, ты в ярости — это нечто, — прошептал он — Ты прощаешь меня?

Это был глупый вопрос. Что еще она могла ответить, после того как повисла на его шее как елочная гирлянда?

— Нет. — сказала она, уткнувшись ему в шею, желая почувствовать его теплый мужской запах. — Я собираюсь помнить это, чтобы бросить тебе в лицо, когда мы поругаемся в следующий раз.

Она хотела сказать «всю оставшуюся жизнь», но, хотя Грант крепко обнимал ее, он все равно не сказал ей о своей любви. Джейн не нужны были слова, если он не мог чувствовать то, что говорил.

— О да, ты можешь, — ответил он и рассмеялся. Грант неохотно разжал объятия, убирая ее руки со своих плеч. — Мне бы очень хотелось остаться вот так, но нам необходимо добраться до Лимона.

Он опустил взгляд на ее груди, и его избитое лицо напряглось.

— Когда все это закончится, я собираюсь затащить тебя в отель и не выпускать из кровати до тех пор, пока ни один из нас не сможет пошевелиться.

Они вернулись в машину. Джейн сняла разорванную кофточку, спрятала ее в рюкзак и натянула камуфляжную рубашку Гранта, которую утром упаковала. Рубашку можно было дважды обернуть вокруг нее, а плечи, казалось, свешивались почти до локтей. Она закатала рукава, насколько смогла, и завязала длинные полы рубашки на талии. Конечно, не последняя мода, но зато она была одета.

Форд въехал в Лимон рано утром, и, хотя улицы были пусты, было ясно, что этот средних размеров портовый город был густо населен. Руки Джейн сжали сидение. Были ли они здесь в безопасности? Обманула ли Турего брошенная машина?

— И что теперь?

— Сейчас я постараюсь связаться с кем-нибудь, кто сможет увезти нас отсюда вечером. Я не хочу дожидаться утра.

Значит, он думал, что люди Турего слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Неужели это никогда не кончится? Как бы ей хотелось остаться в джунглях, спрятавшись так глубоко в дождевых лесах, что никто и никогда не смог бы их найти.

Очевидно, что Грант уже бывал в Лимоне: он легко ориентировался в улицах. Он подъехал к железнодорожной станции, и Джейн бросила на него озадаченный взгляд.

— Мы поедем на поезде?

— Нет, но здесь есть телефон. Пошли.