Полночные близнецы

– Да, неплохо, молодой человек. – Мистер Блэйк показывает на мальчика. – Ваше Испытание – исключение. Там действовали совсем другого рода твари. За этим кроется магия фей. Но в другой части Аннуна? Нет-нет-нет – это куда более мудрено.

Он отводит нас в дальнюю часть сада Тинтагеля и разбивает на группы. Олли оказывается вместе с Фебой и несколькими сквайрами, чьи имена я не потрудилась узнать. И похоже, они тут же объединяются вокруг Олли. Меня ставят вместе в Рамешем, который тут же начинает со всеми знакомиться. Я отхожу чуть в сторону, сосредоточиваясь на учителе и стараясь отделиться от остальных.

– Теперь, – говорит мистер Блэйк, вскидывая руку, чтобы привлечь наше внимание, – я хочу, чтобы вы подумали об инспайрах как о слоях почвы. – Он опускается на корточки и просеивает между пальцами верхний слой земли в цветочной клумбе. – Вот это – легкий слой, его взять просто, так? Но если вы пройдете глубже, вы увидите, что земля там более плотная. В нее труднее закопаться. Вам понадобится лопата. А еще глубже – и вы доберетесь до скальных пород, которые никому из нас не сдвинуть без помощи какого-нибудь крепкого приспособления. Вы следите за моей мыслью?

Мы киваем, гадая, к чему это он ведет.

– Инспайры похожи на эту почву, только инспайра тем труднее переместить или изменить, чем больше сновидцев воображают его. Это почти так же невозможно для нас, как проделать что-либо с Темзой – например, потому, что она построена из воображения миллионов сновидцев, которые помнят ее каждый на свой лад. А на другом конце спектра вы находите то, что сновидцы совсем не помнят. Подробности вроде материала и цвета. Вот там инспайры не держатся уже так крепко, они как верхний слой почвы.

Он протягивает каждой группе по лоскуту старой ткани. Я рассматриваю наш – это ничем не примечательный обрывок изношенной шерсти от униформы рееви.

– Для вас это будет труднее, чем для сновидцев, потому что они спят, их сознание отключено и они уже погрузились в свое воображение, – говорит мистер Блэйк, – но если вы сосредоточитесь, и сосредоточитесь как следует, у вас будет шанс. Попытайтесь, все вы. Берите лоскуты, и посмотрим, сможете ли вы изменить эти кусочки ткани.

В нашей группе все неуверенно переглядываются. Шерстяной лоскут болтается в руке Рамеша, выглядит он совершенно не вдохновляющее.

– Ну, наверное, я первый? – говорит Рамеш, и вся его бравада улетучивается.

Я остро ощущаю его уязвимость в этой ситуации. Дженни, Олли и их костер – вот из чего состоят кошмары, стоит только копнуть.

– Он сказал: сосредоточиться изо всех сил, – напоминаю я Рамешу. – Так что сделай вид, что нас тут нет.

Он кивает, закрывая глаза и крепко сжимая лоскут. Мы все смотрим на обрывок шерсти.

– И как он? – раздается у моего уха голос учителя, заставив всех нас подпрыгнуть.

Рамеш в испуге восклицает:

– Вот черт!

И роняет шерстяной лоскут.

– Ага, неплохо, парень! – говорит учитель. – Совсем неплохо для первой попытки.

Мы все таращимся на лоскут, который теперь не такой темный, как мох, а скорее… желтовато-зеленый. Я чуть не говорю: «И это все?» – но Рамеш в восторге. И оказывается, что легкое изменение цвета ткани – это самое большее, чего можно от нас ожидать. Некоторые в группе и этого не могут. Другие умудряются сделать лоскут немного светлее или темнее, на несколько оттенков. И мой страх растет по мере того, как я наблюдаю за этими попытками. Я не хочу делать это на глазах у всех. Если я не сумею, это будет доказательством того, что я не вправе здесь находиться. Наконец очередь доходит до меня, и лоскут теперь цвета зелени джунглей. И к этому времени у каждого уже есть совет для меня.

– Расслабься, глядя на него.

– Сосредоточься изо всех сил на том цвете, который хочешь получить.

– Нет, напрягись, как будто у тебя запор.

Я отхожу в сторону, пристально глядя на шерстяной лоскут в моих руках, и наконец это становится единственным, что я вижу. Ничего не происходит. Я закрываю глаза, пытаясь отсечь внимание от бормотания членов команды. А потом я слышу это.

– Эй, ребята, вы посмотрите. Она собирается убить тряпку взглядом.

Это голос Олли, достаточно тихий, чтобы звучать как слабый шепот, и достаточно громкий, чтобы его услышали все, кто неподалеку. Уже год прошел с тех пор, как мне приходилось схватываться с Олли в школе, но этот голос определенно лишает меня сил, потому что тут же как будто вся моя голова наполняется слезами. Они как будто вскипают в моем черепе. В середине лба внезапно возникает боль, словно кто-то пробил в нем дыру. Мои глаза все еще закрыты, но я ощущаю движение членов группы.

– Ну, ты явно с этим освоилась, да? – ворчит учитель.

Я открываю глаза.

Ткань в моей руке отчасти все такая же зеленая. Но зелень теперь вспыхивает меланхолической охрой и царственным пурпуром. Я в изумлении таращу глаза.

– Как ты это сделала? – спрашивает Рамеш, отбирая у меня лоскут и поднимая его выше к свету.

– Не знаю.