Полночные тайны

– Это не мое. – Я возвращаю ему листовку.

Выражение его лица меняется, из любезного дедушки он превращается в злобного старика.

– Может, слишком боишься сражаться?

Я делаю шаг вперед, прямо на него, вынуждая его попятиться.

– Вы понятия не имеете, что такое страх, – говорю я. – Да кто вы такой, чтобы объяснять мне, где мое место?!

Я разворачиваюсь на пятках и быстро шагаю прочь. И свой гнев я приношу ночью в патруль, хотя и не говорю никому о своей стычке с Хэйлом, даже Олли. Тихий внутренний голос твердит мне, что я плохо с этим справилась. Я ответила оскорбительно. Да, он паршиво отреагировал, но разве так уж нужно было сразу обвинять его?

Всю ночь это вертится у меня в голове, так что к концу патрулирования, когда мы с Самсоном уже устало едем к замку, я запуталась в этих кругах.

– Как ты думаешь, есть ли способ избавиться от гнева? – спрашиваю я Самсона.

– Слишком важный вопрос для такого часа ночи, – с улыбкой отвечает он.

– Извини. Я просто…

Я умолкаю.

– В чем дело? Что-то случилось, Ферн?

– В общем нет…

Теперь я чувствую себя глупо, потому что пытаюсь выразить в словах нечто настолько большое, что мой мозг с этим не справляется.

– Я просто не понимаю уже, наверное, где проходит граница. Между людьми вроде Мидраута, которых уже не спасти, и…

– И людьми, которые могут измениться?

– Да, и не только это, – киваю я. – Но кто мы такие, чтобы позволять себе гневаться, понимаешь? Я постоянно в бешенстве из-за Мидраута и того, что он делает с миром. Но он ведь уже не один. А может, и никогда не был один. Как нам разобраться, кто требует наказания, а кому лучше просто слегка прополоскать мозги? И хорошо ли это – промывка мозгов – или это сделает тебя слабым?

Самсон очень долго молчит. Так долго, что мы уже поднимаемся по ступеням Тинтагеля и проходим мимо госпитального крыла, мимо столов харкеров, где, к моему удивлению, Джина тихо разговаривает о чем-то с Рейчел.

– Если честно, я не представляю, узнаем ли мы это когда-нибудь, – говорит наконец Самсон. – Может, дело не в гневе. Может, дело в милосердии. Признать, что некоторые люди заслуживают наказания, но предпочесть избежать его, вместо того чтобы думать о них как о тех, кто от него просто ускользнул. Надеюсь, ты понимаешь, что…

Самсон останавливается. Я прослеживаю за его взглядом и вижу, что через край балкона центрального холла переброшен золотой стяг.

– Тайное собрание? – пренебрежительно бросает Самсон.

– Извини.

Мы никогда не говорили прямо о поисках Экскалибура или о причинах того, что мы с Олли иногда должны были исчезнуть в башне венеуров. Самсон всегда предпочитал сдержанность в случаях, когда требовались объяснения.

– Все в порядке, Ферн, – кивает он. – Я был вынужден держать в тайне свою миссию почти год, помнишь? Это не нарушило мою дружбу с другими. Просто так было необходимо.

Я помню, как впервые встретилась с Самсоном – он тогда уже много месяцев находился в штаб-квартире Мидраута в качестве тайного агента, и у него не было никакой связи с Тинтагелем. Должно быть, он чувствовал себя очень одиноким, и это совсем не то, что Джин и Иаза делают в той башне. Но с его стороны так мило постараться успокоить меня.

– Иди. – Он улыбается. – Спасай мир, великолепная девушка.

Я невольно ухмыляюсь, когда бегу через холл к двери под золотым стягом. Это наш сигнал, что команда нашла нечто важное.

В башне, войдя в комнату, я вижу только Иазу. И он куда более оживлен, чем когда-либо прежде.

– Я же говорил тебе, что мы вычислим! – восклицает он.

– Ты занимался этой монетой? – спрашиваю я.

Маленькая коробочка для пилюль с монетой, украшенной пятью драгоценностями, была в последние дни предметом долгих обсуждений. Она гордо лежит на отдельном столе вместе с несколькими предметами, которые мы сочли интересными для поисков Экскалибура. Коллекция серебряных ложек с короткими строками на их ручках. Крестильная кружка, похожая на те, что родители моей мамы подарили мне и Олли, когда мы родились.

– Ну… нет, – признается Иаза. – Но нам кажется, что мы сделали кое-что получше.

Олли с грохотом несется вверх по лестнице следом за мной и вваливается в комнату. Он все еще потен после трудного патруля, а его туника измазана чем-то вроде конского навоза.

– Ты что, свалился с Балиуса? – невинным тоном спрашиваю я.

– Это была схватка! – огрызается Олли. – Я спас жизнь мальчику.

– О, он выглядит таким героем, но пахнет так неприятно! – напевно произношу я.

– Нам кажется, мы обнаружили нечто, что может рассказать нам больше об Экскалибуре и о Великом предательстве, – вмешивается Иаза.

Мы умолкаем. Вот оно. Это момент, когда мы поймем, почему моя мама так хотела, чтобы я получила меч Артура.

– Вы нашли какой-то старый документ? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает мне Джин, входя в комнату после Олли и закрывая дверь. – В итоге ваша мама привела нас в нужное место.

– Как? – спрашивает Олли.