Полночный единорог

Когда солнце уже высоко сияло над головами путников, они вышли на широкую лесную поляну, усыпанную пёстрой осенней листвой. Наряженный в огненно-рыжую крону, раскидистый дуб соседствовал на ней с парочкой застенчивых берёз с ниспадающими бледно-жёлтыми прядями. Рассекая лужайку надвое, в самом центре лежал покрытый пушистым мхом ствол поваленного дерева. Рибстон тут же вскочил на него и принялся расхаживать взад и вперёд, театрально вскинув руки, как канатоходец в цирке.

– Это просто поразительно! Должно быть, это дерево пролежало здесь не меньше десятка лет, но, готов поклясться, оно всё ещё живое.

Вдалеке между кронами виднелась высокая стена из светло-серого камня, а ещё дальше можно было разглядеть несколько остроконечных башен. Неужели это и есть замок Эссендора? Сердце Одри забилось сильнее. Они были близки к своей цели, как никогда прежде.

Их проводник остановился и несколько раз постучал по земле палкой, которая служила ему и факелом, и посохом.

– Пришли. Здесь я вас и оставляю. Что скажете, колдун, это ведь то самое место?

Манео внимательно огляделся по сторонам, а затем перевёл свой взгляд на поваленное дерево.

– Да, здесь всё именно так, как я запомнил, – ответил он, и, кажется, впервые за всё время их путешествия на его лице промелькнула тень волнения.

Ручеёк удовлетворённо кивнул и, не оборачиваясь, зашагал обратно в чащу, крапивник полетел следом за ним.

– Ты не проводишь нас? – спросила Алетта.

– Нет, я уже говорил, что не войду в город, пока на троне сидит самозванец. Я и так уже слишком близко подошёл к этой отвратительной мне земле. Но всё же я искренне желаю вам всем удачи. Если когда-нибудь я вновь понадоблюсь вам, обратитесь к любой маленькой птичке: к малиновке, зяблику или крапивнику. Они всегда знают, где меня найти.

И юноша исчез среди деревьев, направляясь обратно в чащу, где он чувствовал себя свободнее и счастливее, чем где бы то ни было. Одри нахмурилась, изо всех сил надеясь, что тот не пошёл сдавать их Зелосу. В конце концов, он сам предупреждал их, что никому нельзя доверять.

Но колдун выглядел совершенно спокойным и даже довольным. Он мерил поляну своими широкими шагами, внимательно глядя себе под ноги.

– И как же мы собираемся попасть в замок? – поинтересовалась у него дочь.

Мужчина поднял голову, и уголки его рта слегка дрогнули, на миг нарисовав на лице подобие улыбки:

– Точно так же, как вышли тринадцать лет назад.

Заклинание отмены чар

Алетта

– Давным-давно, когда вы были ещё совсем маленькими, я произнёс в этом самом месте одно заклинание, чтобы скрыть наш побег. Теперь же я должен отменить его и вернуть всё на свои места. Но для этого мне понадобится полнейшая тишина.

Алетта вдруг громко чихнула, а потом, поняв всю комичность ситуации, рассмеялась:

– Ой, прости!

Манео смерил её недовольным взглядом.

– На твоём месте я бы относился к этому серьезнее. Заклинание простое, но весьма длинное. Одно неверное слово, и какая-нибудь вредная девочка может случайно отлететь прямо в лесное болото.

Страшная из принцесс расплылась в улыбке. На самом деле ей нравилось, когда Манео острил. Возможно, положив конец правлению Зелоса, у них получится стать настоящей семьёй. Она прожила практически всю жизнь, считая колдуна своим родным отцом, но лишь в этом безумном путешествии начала чувствовать с ним настоящую родственную связь.

Мужчина выпрямился и направил палочку на поваленное дерево. То было сверху донизу окутано вьюнком, покрыто разномастными грибами и, несомненно, служило домом для бесчисленного числа всевозможных существ. Маг пробормотал несколько длинных неразборчивых слов, и ствол вдруг задрожал.

Орч от охватившего его волнения быстро перескакивал с ноги на ногу:

– Дерево ведь не погибло, верно? Оно упало, но всё это время продолжало жить? Я так и знал!

Алетта шикнула на него, призывая к тишине. Захрустели сухие ветки, древесная пыль коричневатым облаком поднялась с земли, отчего невысокий Рибстон тут же расчихался. Ствол начал медленно подниматься с земли, вновь врастая корнями в землю. Какое-то крошечное создание, полёвка или, возможно, землеройка, в замешательстве выскочила из проделанной в нём норы. Скрипя и словно постанывая, могучее дерево медленно поднималось из горизонтального положения в вертикальное. Оно расправляло огромные ветви и отряхивало от лесного мусора свои широкие, ещё не пожелтевшие листья, между которыми виднелись спрятанные в покрытую шипами кожуру плоды. Это был прекрасный старый каштан. Очутившись наконец на своём исходном месте, он весь будто встрепенулся и сбросил с себя мягкие оковы мха, обнажив гладкую серовато-фиолетовую кору с глубокими спиралевидными трещинами. Он снова был таким же величественным и пышным, как тринадцать лет тому назад.

– Какое великолепие, – заворожённо прошептал Рибстон.

Одри стояла с открытым от изумления ртом, и даже её сестра не смогла скрыть своего восхищения.

– Это самое поразительное, что я видела в своей жизни, – призналась она отцу.