Полночный прилив

– Напротив, теперь я остался значительно более объективным наблюдателем, чем когда-либо, финадд.

– Есть ли предел вашей объективности?

– В том-то все и дело! Предела нет. Вообще никакого. Я уже успел позабыть, что существует такая свобода. Вы отдаете себе отчет, что тисте эдур завоюют королевство, не так ли?

– До сих пор наши силы были разделены, первый консорт.

– Как и силы тисте эдур, финадд.

Брис рассматривал собеседника и пытался понять, что именно в нем кажется столь странным. Ощутимое, хотя и не слишком внятное безразличие и… что-то еще?

– Зачем ей понадобилась эта война, Турудал Бризад?

Тот пожал плечами.

– У летерийцев был, есть и останется один-единственный мотив. Богатство. Завоевание подразумевает возможность. Возможность рассматривается как приглашение. Из приглашения следует законность притязаний. Законность означает предопределение, судьбу. – В его глазах что-то мрачно сверкнуло. – Судьба значит победа, победа значит завоевание, завоевание значит богатство. В этой совершенной схеме нет места поражению. Все поражения считаются временными, результатом частных ошибок. Частности следует исправить, и в следующий раз достигнешь победы.

– Пока не возникнет такая ситуация, когда следующего раза уже не будет.

– Будущие ученые станут внимательно препарировать события этих дней, составляя списки частностей, по которым, однако, нельзя будет сделать никаких обобщений, подвергающих сомнению саму систему аксиом. Поскольку система воистину блестящая, идеальный механизм для постоянного воспроизводства самых ужасных, самых жестоких воззрений.

– Вижу, вы действительно достигли объективности, Турудал Бризад.

– Знаете ли вы, Брис Беддикт, как пала Первая империя? Я не про официальную версию, которую каждый ребенок проходит в школе. Я имею в виду истину. Наши предки сами стали источником собственной гибели. Некий ритуал вышел из-под контроля, и цивилизацию разорвало на части. Разумеется, в нашей версии те, кто пришел потом на руины, чтобы навести порядок, превратились в агрессоров, во внешнюю разрушительную силу, столь мощную, что Первая империя была сметена. Вот вам еще одна истина: окружавшие нас колонии под влиянием неконтролируемого ритуала также переродились. Но нам удалось отразить угрозу, отогнать ее прочь как можно дальше, в ледяные пустоши. Где, как мы надеялись, ублюдки вымрут сами по себе. Увы, этого не случилось. Сейчас они возвращаются.

– Кто? Тисте эдур? У нас нет с ними ничего общего, Турудал!

– Я не про тисте эдур, хотя значительная часть их истории – в первую очередь истории их собственного чародейства – прочно связана с цепью катастроф, погубивших Первую империю. Нет, финадд, я имею в виду их союзников, дикарей с ледяных пустошей – дшеков.

– Любопытный рассказ, – сказал Брис после паузы, – но боюсь, я не вижу здесь связи с нынешней ситуацией.

– Я всего лишь предлагаю возможное объяснение, – бросил первый консорт, оттолкнувшись от колонны и проходя мимо Бриса.

– Объяснение чему?

– Неминуемой утрате мной объективности, – ответил он, не оборачиваясь.

Приблизившись к воротам, Морох Неват осадил покрытого пеной коня. Лабиринт хижин и лачуг по обе стороны насыпи снесли до основания, до черепков и щепок. От многочисленных зданий, жавшихся прежде к городской стене, сохранились лишь пятна на камнях.

На последних лигах дороги поток беженцев превратился в тонкий ручеек, поскольку Морох успел обогнать основную массу. Попадались и дезертиры; он с трудом удерживался, чтобы не свершить над трусами скорый суд, – успеется. Ворота перед ним были распахнуты, их охраняло отделение солдат Купеческого батальона под командованием сержанта.

Морох остановил коня.

– Еще до темноты дорога будет забита. Нужно выделить не меньше четырех дополнительных отделений!

– Ты кто такой, Странник тебя побери? – нахмурился сержант.

– Очередной дезертир, – негромко пробормотал кто-то из солдат.

Морох оброс бородой, мундир был покрыт грязью и пятнами засохшей крови. Он мрачно уставился на сержанта – не узнал, сукин сын! – потом оскалил зубы.

– Дезертиры тоже будут, не без того. Этих отводить в сторону, а беженцев, подходящих по возрасту и здоровью, отправлять на рекрутский пункт. Я – финадд Морох Неват, сержант. Довел выживших у Высокого форта до крепости Бранс. Сейчас тороплюсь к преде с докладом.

Он с удовольствием отметил, как сержант изменился в лице. Бедолага отдал честь, затем спросил:

– Это правда, финадд? То, что принц и королева – в плену у эдур?

– Чудо, что они вообще живы, сержант.

В глазах сержанта промелькнуло странное выражение. Он мгновенно овладел собой, но Морох Неват понял. Почему же, финадд, ты сам не умер, защищая их? А бежал вместе с остальными…

– Мы их отобьем, – произнес сержант после заминки.

– Посылайте за подкреплением, – скомандовал Морох. Ты прав. Я должен был умереть. Вот только сам-то ты там разве был?

Он въехал в город.