Полночный тигр

Прошло два дня с тех пор, как Кунал выехал из Фаора. Ближайший военный гарнизон располагался в Онда – маленьком приречном городе к востоку от пустыни Хара.

Войска были расквартированы в башне западного квартала, на камнях которой играло солнце. Он повернул туда лошадь, только въехав в городские стены, наполовину разрушенные битвами за реку и железные рудники. Измученная лошадь тихо заржала, и Кунал сбавил темп, перейдя на легкую рысцу. Он бессознательно потрепал ее по горячей холке.

Пробираясь узкими дорогами, Кунал успел как следует рассмотреть город. Ему сразу бросилось в глаза, что люди выглядят здоровыми, сытыми, не такими, как в Уджрале. Его новообретенный цинизм подсказал, что все это – следствие присутствия армии в городке.

Он уже давно покинул Фаор, однако украденный у Эши свиток не шел из головы. По староджансанскому алфавиту Кунал понял, что это был военный доклад.

Только руководители Крепости писали доклады на мертвом языке.

Его собственный староджансанский заржавел за последние два года, что Кунал провел на миссиях Щитов Сенапа, но он разбирал фрагменты. Достаточно, чтобы понять смысл заголовка этого доклада.

«Сандара».

Место битвы, из-за которой король Махир настоял на заключении перемирия. И в Крепости отметили это событие – еще бы, враг проявил слабость. Но, что было важнее для Кунала, именно этот военный доклад по Сандаре был написан сильным дядиным почерком.

Что же дядя мог сообщить о Сандаре? Ранее Сету упоминал, что кампания была организована по приказу Вардаана, и он сам почти не имел к ней отношения. Кунал не знал деталей, но сейчас ему выпала возможность все выяснить. После отметки в журнале миссии он отправится в большую гарнизонную библиотеку. Жизненно важно расшифровать доклад и узнать, нет ли там намеков на следующую цель Эши.

Кунал въехал в конюшню, и навстречу выбежал маленький мальчик.

Спешившись, Кунал попробовал было отдать поводья ребенку, однако кобыла лязгнула зубами рядом с его ухом. Мальчуган отпрыгнул, и Кунал устало вздохнул. Кобыла к нему слишком привязалась. Он потрепал ее по холке, мягко подул в ноздри, и животное успокоилось.

В крепости Куналу предложили принять ванну, а после ванны эконом проводил его в маленькую столовую. После недель тяжелого пути Кунал еще больше оценил княжеское обращение. Он накинулся на еду, аккуратно разливая рагу из пряной чечевицы и овощей поверх напичканного гвоздикой и орешками кешью риса.

Лакша он услышал раньше, чем увидел, и вскочил в изумлении, когда друг вошел в столовую. Лакш скрыл свое удивление лучше, одарив Кунала широченной ухмылкой.

Его кожа побронзовела за долгие дни под солнцем, вдобавок он похудел, даже лицо осунулось. Но в глазах таилась все та же искорка.

– За мной шел, а? – поддел Кунал.

– Нет, с меня хватит такого. Да чтобы Ракеша стряхнуть, понадобилось дважды обогнуть холмы западного Варулока, – ответил Лакш, обнимая Кунала за плечи. – Ты – радость для усталых глаз, Кунал. Да, я вырос поблизости, но так легко позабыть, что песок забивается почти всюду.

– Хотел бы я сказать, что ты неправ, – усмехнулся Кунал. Настроение улучшилось от их легкого подшучивания. После всех тревог и неопределенности Лакш был лучиком света.

Знакомым. Постоянным.

Кунала так и подмывало рассказать другу все. Выплеснуть историю отношений, которые он нечаянно завязал с Эшей, поведать о сомнении, которое грызло душу при мысли о ее возвращении в Крепость… Однако, когда приятели сели за стол и стали вспоминать увиденное, Кунал промолчал.

Возможно, дело заключалось в выжидательном подтексте, который ощущался в их беседе. Пусть он был едва заметен, но тем не менее оба помнили о том, что соревнование пока продолжается. Эша не являлась обычной девушкой, о которой он мог бы поболтать с другом, – она была целью для них обоих.

– Куда потом, Лакш? – обычным тоном спросил Кунал, лелея последнюю надежду на то, что ошибся и их дружба все еще была важнее соревнования.

Кунал вырвался вперед, но никогда не чувствовал себя таким потерянным.

Или одиноким.

Кожа вокруг глаз Лакша сморщилась, и приятель сухо улыбнулся.

– Ты же знаешь, я не могу сказать.

– Правда?

– Это состязание. Думал, как племянник генерала ты будешь более внимателен.

А теперь Кунал нахмурился, пусть и слегка.

– А кто сказал, что это не так?

Лакш примирительно поднял ладони вверх.

– Не я. Точно. Я просто дразнил.

Кунал потер бровь и вздохнул.

– Эта гонка начинает меня утомлять, Лакш. Как же я устал.

– Тогда поезжай домой. Позволь мне выиграть, – осклабился Лакш. Поняв, что Кунал не отвечает в том же духе, приятель посерьезнел. – Знаю. На самом деле и я начинаю скучать по Крепости… кое в чем. Тоскую по порядку.

Кунал кивнул. Порой он и сам это переживал. Но также ощущал дрожь восторга из-за впервые полученной возможности самому прокладывать путь.

Решать, куда идти и что делать. Кунал гадал – не в этом ли будет заключаться жизнь полноправного члена Щитов Сенапа. Как бы то ни было, все это заставляло его жаждать увольнения со службы даже больше, чем обычно. Альтернатива – стать дезертиром – на самом деле альтернативой не являлась.