Полное собрание рассказов

– Мадмуазель! – позвал он. Официантка подошла к столику. – Сколько с меня за вино?

– Семь франков.

Мистер Уилер отсчитал восемь франков и положил на стол. Он надел пальто, готовый выйти вслед за носильщиком на перрон под идущий снег.

– Au revoir[65], мадам, – бросил он напоследок.

Официантка смотрела ему вслед. Безобразный, мерзкий тип, подумала она. Триста франков ни за что. Сколько раз я проделывала это задаром. Да и негде здесь. Совсем, что ли, не соображает? Ни времени, ни места. Триста франков – за что? Эти американцы…

Стоя на цементной платформе рядом со своим багажом и глядя на лобовой прожектор приближающегося локомотива, мистер Уилер думал о том, как дешево ему обошлась эта забава. Если не считать ужина, он потратил всего семь франков на вино и один на чай. С нее хватило бы и семидесяти пяти сантимов. Это только подняло бы ему настроение. Один швейцарский франк – это пять французских. Мистер Уилер направлялся в Париж. Он был весьма бережлив и безразличен к женщинам. Он уже бывал на этой станции и знал, что наверху нет свободных комнат. Мистер Уилер исключал всякий риск.

Часть вторая Мистер Джонсон заигрывает в Веве

В привокзальном кафе было тепло и светло. Деревянные столешницы, надраенные до блеска, были покрыты полосатыми скатерками, красно-белыми и бело-синими, и на них стояли корзинки с претцелями в глазурованных бумажных пакетиках. Потертые сиденья резных стульев отличались удобством. На стене висели резные деревянные часы. В дальнем конце комнаты виднелась оцинкованная барная стойка. За окном шел снег.

За столиком под часами два носильщика пили молодое вино. В кафе на секунду заглянул еще один носильщик с известием, что Восточный экспресс из Сент-Морица задерживается на час, и тут же скрылся. К столику мистера Джонсона подошла официантка.

– Сударь, экспресс на час опаздывает, – сказала она. – Принести вам кофе?

– Если это вас не затруднит.

– Прошу прощения?

– Не откажусь.

– К вашим услугам.

Мистер Джонсон смотрел в окно на падающий снег, освещенный фонарями на перроне, когда она принесла ему кофе.

– Вы говорите на других языках, кроме английского? – спросил он официантку.

– О да. Я говорю по-немецки и по-французски, а также на местных наречиях.

– Выпить не желаете?

– О нет, сударь. Нам запрещено пить с клиентами.

– А как насчет сигары?

– О, нет. Я не курю, сударь.

– Я тоже, – сказал мистер Джонсон. – Вредная привычка.

Официантка ушла, а мистер Джонсон закурил сигарету и попивал кофе. Настенные часы показывали без четверти десять. Его наручные часы чуть-чуть спешили. Поезд ожидался в десять тридцать; часовое опоздание означало одиннадцать тридцать. Джонсон окликнул официантку.

– Синьорина!

– Что желаете, сударь?

– Не хотите со мной развлечься? – спросил Джонсон.

Официантка покраснела.

– Нет, сударь.

– Ничего такого. Не составите мне компанию, чтобы вместе посмотреть вечерний Веве? При желании можете взять с собой подружку.

– Мне надо работать, – сказала официантка. – У меня есть обязанности.

– Разумеется, – сказал Джонсон. – А если вас кто-то подменит? Во время Гражданской войны так часто делали.

– О нет, сударь. Я должна присутствовать лично.

– Где вы учили английский?

– В колледже Берлитц, сударь.

– Расскажите, – попросил Джонсон. – Шалили на младших курсах? Обнимашки? Выпивашки? Со Скоттом Фицджеральдом не пересекались?

– Прошу прощения?

– Для вас колледж – самое счастливое время? Кого туда набрали прошлой осенью?

– Сударь, это вы так шутите?

– Я почти серьезен, – заверил ее Джонсон. – Вы прекрасная девушка. Так не хотите со мной развлечься?

– О нет, сударь, – последовал ответ. – Вам что-нибудь принести?

– Как насчет карты вин? – сказал Джонсон.

– Да, сударь.

Джонсон с картой вин подошел к столику, где сидели три носильщика. Они подняли на него глаза. Все были уже в возрасте.

– Wollen sie trinken?[66] – спросил он. Один из носильщиков улыбнулся и кивнул.

– Oui, monsieur.[67]

– Вы говорите по-французски?

– Oui, monsieur.

– Что будем пить? Connais-vous des champagnes?

– Non, monsieur.

– Faut les connaître, – сказал Джонсон. – Фройляйн, – позвал он официантку. – Мы будем пить шампанское.

– Какое шампанское, сударь, вы предпочитаете?

– Самое лучшее, – последовал ответ. – Laquelle est le лучшее? – спросил он у носильщиков.

– Le meilleur?[68] – переспросил тот, что заговорил первым.

– Естественно.

Носильщик достал из кармана пальто очки в золотой оправе и просмотрел перечень. Его палец уткнулся в четвертую строчку с названием и ценой.

– «Спортсмен», – объявил он. – Самое лучшее.

– Джентльмены, вы согласны? – спросил Джонсон у остальных.

Один кивнул. Другой сказал по-французски:

– Я сам не пробовал, но о «Спортсмене» слышал, и не раз. Хорошее шампанское.

– Бутылку «Спортсмена», – сказал Джонсон официантке. Он посмотрел цену: одиннадцать швейцарских франков. – Две бутылки. Не возражаете, если я тут с вами присяду? – спросил он у того, кто предложил марку.