Полное собрание рассказов

– Боюсь, я к этому еще не готов, папа. Думаю, пока мне лучше все делать, как и раньше.

– Хорошо. Я не хочу вмешиваться или давить на тебя. Это всего лишь разминка. Я с радостью составил бы тебе компанию. Знаешь, это как разучивать гаммы. Одному скучно. Вдвоем интереснее.

– И все-таки пока я хотел бы делать все, как и прежде.

– Как скажешь, – пожал плечами отец.

Я не мог писать так хорошо в его возрасте, думал отец. И не знал никого, кто мог бы. Но я не знал никого, кто в десять лет стрелял так же метко, как мальчик. Стрелял не просто так, но соревнуясь со взрослыми и профессионалами. В двенадцать лет он точно так же стрелял на охоте. Стрелял, словно в него был встроен радар. Никогда не стрелял в цель за пределами досягаемости и не позволял птице подлетать слишком близко. Стрелял в наилучший момент и точно, как в высоко летящих фазанов, так и жмущихся к земле уток.

На соревнованиях в стрельбе по живым голубям, когда, повернув вертушку, он выходил на бетонную площадку и шагал к металлической табличке, отмечающей требуемое расстояние до цели, профессионалы замолкали и наблюдали. Только перед его стрельбой мертвая тишина нависала над толпой. Некоторые профессионалы улыбались, словно знали какой-то секрет, когда он прислонял ружье к плечу, поворачивал голову, чтобы посмотреть, правильный ли упор у приклада, прижимался щекой к ложу, выставлял левую руку далеко вперед, переносил вес на левую ногу. Мушка опускалась, поднималась, смещалась вправо-влево, возвращалась к центру. Пятка правой ноги мягко приподнималась, словно он всем телом надавливал на пару патронов в стволе.

– Готов, – возвещал он низким, хриплым голосом, не свойственным маленькому мальчику.

– Готов, – вторил ему дверовой.

– Открывай! – командовал грубый голос, и из одной из пяти клеток взлетал серый почтовый голубь, и по какой бы траектории ни спешил бы он, отчаянно махая крыльями в стремлении добраться над зеленой травой до невысокой белой изгороди, первый патрон настигал его, а второй уже следовал за первым. Птица умирала в полете, головка падала на грудь, и только самые зоркие видели, как второй патрон пронзает в воздухе уже мертвую птицу.

Мальчик открывал ружье и уходил с бетонной площадки к павильону. С бесстрастным лицом, опустив глаза, не откликаясь на аплодисменты и отвечая: «Спасибо» – тем странным хриплым голосом, если кто-то из профессионалов хвалил его: «Отличная птица, Стиви».

Он ставил ружье на стойку и наблюдал, как стреляет его отец, а потом они вместе пошли в бар.

– Могу я выпить кока-колу, папа?

– Только не пей больше половины стакана.

– Хорошо. Сожалею, что не скоро выстрелил. Не следовало мне так далеко отпускать птицу.

– Голубь летел низко и быстро, Стиви.

– Никто бы этого не узнал, если бы я не помедлил.

– У тебя все получилось.

– Я верну прежнюю скорость. Не волнуйся, папа. Немного колы не повредит.

Следующая птица умерла в воздухе, едва открылась дверца, и пружинный рычаг подбросил голубя из темного окопа в воздух. Все видели, как второй патрон попал в него до того, как он упал на землю. От окопа он не пролетел и ярда.

Когда мальчик уходил с бетонной площадки, кто-то из местных стрелков сказал: «Тебе попалась легкая добыча, Стиви».

Мальчик кивнул, открытое ружье лежало на плече. Он посмотрел на список стреляющих следом за ним: до отца еще четверо. Он пошел найти его.

– Ты вернул прежнюю скорость, – похвалил его отец.

– Я услышал, как отщелкнулась дверца. До тебя мне, конечно, далеко, папа. Ты слышишь каждую. Но сейчас дверца клетки номер два отщелкивается в два раза громче, чем остальные. Ее надо смазать. Я думаю, никто этого не заметил.

– Я всегда поворачиваюсь на шум дверцы.

– Конечно, но на это раз шумно слева. Учти это.

Три следующих круга птица, по которой стрелял отец, вылетала не из второй клетки. А когда все-таки вылетела, скрипа дверцы он не услышал и подстрелил голубя только вторым выстрелом. Падая, он ударился о забор, но упал все-таки перед ним.

– Папа, извини. – Мальчик поник головой. – Они смазали дверцу. Не следовало мне раскрывать рта.

Разговор этот происходил вечером после большого международного турнира, в котором они оба участвовали, и мальчик выразил свое удивление: «Не понимаю, как кто-то может не попасть в голубя».

– Никому такого не говори, – предупредил отец.

– Нет, я серьезно. Причин для промаха нет. В одного я не попал первым, но уложил вторым, правда, он упал за забор.

– Так ты и проиграл.

– С этим ясно. Так я и проиграл. Но я не понимаю, как настоящий стрелок может не попасть в голубя.

– Может, поймешь лет через двадцать.

– Папа, я не хотел нагрубить.

– Все нормально, – ответил его отец. – Только не говори это другим.