Полное собрание рецензий

«…Все слушали, раскрыв рот (представляете? – С. Г.). Среди слушателей был и друг Ляли и Бориса (общих знакомых Коржавина и Чухрая. – С. Г.) Рудак – Евгений Алексеевич Рудаков, личность яркая и интересная. Он был человек колоссальных знаний и умений, обладал высокой квалификацией во многих областях (персонаж, что называется, обрисован. – С. Г.). Но сейчас все его квалификации пропадали втуне, ибо, как и я, отбыв свой срок (только в отличие от меня лагерный), находился в Москве нелегально. Правда, он уже принял решение прописаться в Боровске (город в Калужской области, больше чем в ста километрах от столицы, что и требовалось). Но дело не в этом. А в том, что к существующему строю он относился не просто критически, а начисто отрицал его достоинства. Лялю это огорчало – она ведь еще не только от коммунизма, но и от Сталина не освободилась. И она в связи с этим (славно! – С. Г.) часто пикировалась с Е. А. Пропустить такой выгодный момент, как произведенное Гришей впечатление (все же любопытно: сколько Захаров платит своим редакторам? – С. Г.), она не могла. И в следующий раз, когда Рудак их навестил, она задала ему невинный вопрос:

– Ну как вам Гриша, Евгений Александрович?

– Что сказать – очень хороший человек.

– Нет, не просто хороший человек, – назидательно сказала Ляля. – Разве вы не понимаете, что он продукт эпохи?

Е. А. на минуту задумался и даже согласился:

– Пожалуй, вы правы, но вся беда в том, что эпоха сначала создает этот продукт, а потом его поедает…»

Остро́та и верно отменная. Но писатель более умелый – или более скромный – подвел бы к ней читателя в пяти строках. А вам – мужайтесь! – предстоит еще переделка остроты персонажа в мораль от автора.

Впрочем, расслабьтесь: не предстоит. Если пожелаете, сами загляните на с. 333 тома первого, разберитесь там с «которыми».

А у меня почти не осталось пространства сказать, что проза хоть и дурная, а книга представляет интерес.

Должно быть, Наум Коржавин – один из тех людей, для которых главное в жизни – обладать Исторической Идеей. Причем постоянно и по любви (не важно, если не взаимной). В этом смысле он, так сказать, дважды вдовец. С душевной мукой – оторвав от сердца, – победил в себе страсть к Сталину, затем бесконечно долго охладевал к Ленину. И утешился, только погрузившись в лоно религии.

Собственно, он и хотел в назидание современникам и потомству написать историю своих идейных ошибок.

Но для этого необходимо вот именно изобразить, в чем состоял соблазн, пока не утратил силу притяжения.

А это не то же самое, что сокрушенно повторять: как глуп я был! ах как глуп! Каждый раз прибавляя – справедливости ради: но до чего честен! прям! бесстрашен!

И ведь все правда.

IX Сентябрь

Юлия Латынина. Инсайдер

Роман. – М.: Эксмо, 2007.

Если представить актуальную словесность как дурдом беспривязного содержания, где симулянтов больше и они опасней больных, – пребывание в ней этого автора покажется совершенной загадкой. Юлия Латынина, только вообразите, абсолютно нормальна. Так сказать – оригинальна, ибо в своем уме. И пишет как честный, благородный человек. Да еще и увлекательно.

На романах Латыниной следует воспитывать юношество. В них действуют сильные (само собой – мужские) характеры, одержимые роковыми страстями, в них совершаются ужасные преступления, в них господствует и торжествует головокружительный корыстный расчет, – но по какой-то странной причине зло никогда не выглядит добром, а его неизбежная над добром победа не повергает в тоску.