Полное собрание рецензий

Так острил отец автора. Шутками полегче зарабатывал деньги, а такими – поддерживал репутацию. Консервированный анекдот подавался на стол разогретым. В некоторой среде на некотором историческом отрезке (довольно длинном) смешное считалось закусью не хуже икры. Даже лучше – поскольку размножалось употреблением: можно унести из гостей, принести в гости.

Среда состояла из пересекающихся кругов. Центром одного была так называемая «легендарная Ордынка». Ардовы жили в Москве хлебосольно и талантливо, как Туркины в городе С., – однако с той выигрышной разницей, что гости старались не уступать хозяину дома, тоже блистали во всю мочь.

Знакомый поэт забежал получить долг:

«Тарковскому открыли дверь, и он с порога произнес: – Я пришел к тебе с приветом, Чтобы деньги взять при этом».

Двое литераторов заглянули – хозяина не застали, – пустились любезничать с хозяйкой. Ардовы жили тогда на другой квартире, в первом этаже.

«…Распахнулась форточка, и в комнату всунулась чья-то голова.

– Простите, – послышалось от окна, – вы не знаете, где здесь помойка?

– Вот, – одновременно произнесли Никулин и Стенич и указали друг на друга».

Отец автора тоже не терял времени даром – и, например, на вопрос Маяковского:

«– Ардик, вы там на улице не видели моего „Рено“? – Ни хрено я там не видел, – отвечал Ардов».

Про Эмму Герштейн говорил: лермонтоведка Палестины. По-моему, это нисколько не слабей, чем «покорчило вас благодарю».

Правда, упомянутый Лев Никулин тоже знал свое дело недурственно.

«Он говорил:

– Я придумал тему для диссертации на соискание степени доктора филологических наук: „Адам Мицкевич и мадам Ицкевич“».

Удивительно ли, что мальчик, выросший в такой интеллектуальной атмосфере, легко научился на «Пава, изобрази!» откликаться: «Умри, несчастная!»

С таким запасом и чужих-то каламбуров нигде не пропадешь.

«В те годы был весьма популярен эстонский певец Георг Отс, и я между прочим сообщил Утесову только что придуманную кем-то шутку: „Объявление в газете: «Георг Отс меняет имя на Юрий Уй»“.

Это привело моего собеседника в восторг, он хохотал и звал свою жену:

– Лена! Ты слышишь? Лена! Георг Отс меняет имя на Юрий Уй!..»

Но Михаил Ардов пошел дальше, именно по стопам отца. Вот одно из ранних озарений:

«Анатолий Найман сидит в столовой на Ордынке и исправляет опечатки в машинописных экземплярах своей пьесы для театра. Настроение у него – превосходное, он что-то напевает себе под нос и норовит поскорее окончить правку, ему предстоит любовное свидание.

Я молча наблюдаю за ним, а потом…»

(Внимание! Внимание! Сейчас на свет появится bon mot, сохраняющийся в голове автора вот уже десятилетия четыре!)

«…а потом произношу: – И жид торопится и чувствовать спешит…»

Вот еще эпизод, где Михаила Ардова осеняет:

«Помню, идем мы с ним (с упомянутым же Тарковским, но не важно. – С. Г.) по Литейному в ленинградский Союз писателей на очередное заседание. Я указываю ему на серую громаду известного в Питере „Большого дома“, где располагается КГБ, и говорю:

– Это здание строили два архитектора, итальянцы по происхождению, Пыталли и Расстрелли».