<Цикл из двух следующих ст-ний>. СС 1. Т. 1. ВП. Альм. 2 (ст-ние «Есть женщины, сырой земле родные...», вне цикла). Печ. по беловому автографу (чернилами) в АМ. Описки и пропуски во втором автографе (карандашом) в АМ объясняются обстоятельствами его создания, известными по воспоминаниям Н. Штемпель: на следующий день после того, как ей был подарен автограф чернилами (см. ниже), она сказала М., что не может «разобрать во вчерашнем стихотворении ни единого слова. Он написал мне тут же эти стихи по памяти разборчиво...» (110, с. 62). Об импульсе к ст-нию и первом чтении Н. Штемпель вспоминала следующее: «я зашла к Осипу Эмильевичу и сказала, что мне по делу надо побывать у Туси, моей приятельницы и сослуживицы. Осип Эмильевич пошел со мной. На обратном пути он меня спросил: «Туся не видит одним глазом?» Я ответила, что не знаю, что никогда на эту тему с ней не говорила, очевидно, не видит. «Да, — сказал Осип Эмильевич, — люди, имеющие физический недостаток, не любят об этом говорить». Я возразила, сказав, что не замечала этого и легко говорю о своей хромоте. «Что вы, у вас прекрасная походка, я не представляю вас иначе!» — горячо воскликнул Осип Эмильевич. На другой день после ночной прогулки я зашла из техникума к Мандельштаму. Надежда Яковлевна была в Москве. Осип Эмильевич сидел на кровати в своей обычной позе, поджав под себя ноги по-турецки и опираясь локтем на спинку. Я села на кушетку. Он был серьезен и сосредоточен. «Я написал вчера стихи», — сказал он. И прочитал их. «Что это?» Я не поняла вопроса и продолжала молчать. «Это любовная лирика, — ответил он за меня. — Это лучшее, что я написал». И протянул мне листок... И я сразу вспомнила нашу прогулку втроем холодной майской ночью, разговор с Осипом Эмильевичем о Тусе и моей хромоте... Осип Эмильевич продолжал: «Надюша знает, что я написал эти стихи, но ей я читать их не буду. Когда умру, отправьте их как завещание в Пушкинский Дом». И после небольшой паузы добавил: «Поцелуйте меня». Я подошла к нему и прикоснулась губами к его лбу — он сидел, как изваяние» (110, с. 60–61).
I. «К пустой земле невольно припадая...».
II. «Есть женщины, сырой земле родные...». В ст. 3–4 — ассоциации с двумя Мариями евангельских повествований, присутствовавшими на Голгофе, а затем ставшими свидетельницами Воскресения и Богоявления. В ст. 1–2 сказались реминисценции из рассказа старицы о тождественности Марии-Богородицы и «сырой земли», которую надо напоить слезами, пересказанного Шатову Марией Лебядкиной в гл. «Хромоножка» «Бесов» Достоевского (отмечено Г. А. Левинтоном в устном сообщении в ходе дискуссии на лондонской (июль 1991) конференции «Столетие Мандельштама»).
Данный раздел — не авторский. В него включены три из пяти сохранившихся стихотворений, написанных после воронежской ссылки. Ст-ние «Чарли Чаплин» по устной традиции считается написанным вскоре после приезда в Москву (см. также 52, с. 307–308), остальные создавались в Савелове, поселке на берегу Волги, против Кимр, где Мандельштамы поселились после того, как милиция заставила их покинуть Москву (см.: 48, с. 280).
«Чарли Чаплин». СС 1. Т. 1. Печ. по этому изданию. Копия И. Семенко со списка в АМ (Соч., с. 588) осталась нам недоступной. Машинопись с правкой (АМ), в которой отсутствуют ст. 8–9, а ст. 18 содержит разночтение: «гудит» вм. «чудит». Запись Н. М. второй половины 1950-х гг. (АМ), текст неполный. Образы ст-ния восходят к сюжетам фильмов Чаплина: финалу картины «Новые времена» (ст. 13) и «Скейтинг-ринг» (ст. 16) (наблюдения Н. Зоркой).
* «Пароходик с петухами...». Герштейн Э. Новое о Мандельштаме. Париж, 1986. С. 195, где напечатано по копии С. Рудакова (ИРЛИ), с ошибочным чтением в ст. 9 и, как сообщила нам публикатор, с конъектурой в ст. 15 (в копии Рудакова «позволил» вм. «изволил»). В источнике помета /Савелово/, указаны варианты стихов. Печ. по этой копии, с конъектурой Э. Герштейн в ст. 15.