Читаем Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2 полностью

...поэма самой густолиственной своей стороной обращена к авторитету, она всего широкошумнее... Оставляя в стороне русские переклички с эпитетом «широкошумный» (см., напр.: 125, с. 193–194), отметим Par. XXVI, 85–87, где Данте сравнивает себя с кроной дерева (fronda), которая склоняет вершину (flette la cima), когда дует ветер, но снова поднимается (si leva) благодаря собственной силе, которая ее возносит вверх (soblima):

Come la fronda che flette la cimanel transito del vento, e poi si levaper la propria virtù che la soblima...

Источник этого сравнения — «Фиваиду» Стация (VI, 854–857) — отметил уже Скартаццини; отличие цитации от источника, превращение развернутого описания Стация в сжатую формулу как характерный для Данте способ обращения с классиками рассматривается в работе, посвященной анализу этой песни (156, с. 223–246).

...когда его голубит догмат, канон, твердое златоустово слово. Имеется в виду Иоанн Златоуст, один из наиболее авторитетных отцов Церкви, — поэтому его слово приравнено к канону и догмату; в Комедии он упомянут в общем перечне великих богословов (Par. XII, 130–141), в стихах 136–137: e ‘l metropolitano / Crisostomo — ‘и патриарх Златоуст’ (букв. ‘митрополит’, т. е. архиепископ, чей престол находится в столице — Иоанн был архиепископом Константинополя). Глагола голубить нет в стихах М. — при наличии огромного гнезда производных от голубь, голубой и т. д., включая глагол голубеть — прямо связанный с Данте (Легче было вам, Дантовых девять / Атлетических дисков, звенеть, / Задыхаться, чернеть, голубеть... — о девяти небесах Дантова Рая), нет у М. и слова догмат, тогда как канон отражается в прилагательном канонический (с отзвуком в слове кануны: Двунадесятых праздников кануны — / И строго-канонические луны...).

...как альпийская радуга. Ср. вид`ение Св. Троицы в Par. XXXIII, 115–120 (цитированное в примечаниях к гл. IV) и сравнение с радугой (итал. arcobaleno, у Данте просто arco ‘дуга’) в Par. XII, 10–11: «Как средь прозрачных облачных пелен / Над луком лук соцветный и сокружный...». Определение М. «альпийская» отсылает к началу XVII песни «Ricordati, lettor, se mai nell’alpe / ti colse nebbia...» (Purg. XVII, 1–2) — ‘Припомни-ка, читатель, не заставал ли тебя когда-нибудь туман в горах’. Ср. в черновой записи, (25): «Дант «уважал» погоду и работал в этом смысле не хуже образцовой альпийской метеорологической станции с прекрасными наблюдателями и хорошим оборудованием. Не менее знамениты световые эффекты «Inferno» и «Purgatorio» — облачность, влажность, косое освещение, горное солнце и т. д.». Итал. alpe (как имя нарицательное) ‘высокая гора’ (возможно, по ассоциации с ‘белым’ album), ‘альпийский луг’. Ср. в канцоне Леопарди «Младший Брут»: «E tu su l’alpe l’immutato raggio / tacita verserai...» (Bruto minore, 86) ‘И ты высокой горе недвижный луч в молчаньи обратишь’.

Col quale il fantolin corre alla mamma — ‘С каким ребенок бросается к маме’, цитата отсылает к Purg. XXX, 44–45: Данте оборачивается к Вергилию с таким выражением, с каким ребенок бросается к матери, когда ему страшно или надо, чтобы пожалели.

...бас экзаменатора и дребезжащий голосок бакалавра. В XXIV песни «Рая» апостол Петр по просьбе Беатриче устраивает Данте экзамен; Данте сравнивает себя с бакалавром, т. е. выпускником теологической школы, который сдает экзамен на степень доктора и молча перебирает в голове «аргументы» в ожидании, пока учитель задаст ему вопрос (Par. XXIV, 46–49). «Школьная» тема продолжается и в следующей песни: «Как школьник (descente), на уроке вопрошен, / Свое желая обнаружить знанье, / Рад отвечать про то, в чем искушен (è esperto)...» (Par. XXV, 64–65). Данте экзаменуется трижды, предметом каждого экзамена является одна из трех теологических добродетелей: вера (XXIV), надежда (XXV) и любовь — carità (XXVI); в роли экзаменаторов выступают поочередно апостолы Петр, Иаков и его брат Иоанн — любимый ученик Иисуса. Ни одно из этих имен в этих песнях не названо, но они очевидны из контекста.

...диспут с Беатриче о происхождении лунных пятен — Par. II, 49–148.

...эксперимент со свечой и тремя зеркалами — Par. II, 97–105. В переводе Лозинского:

Перейти на страницу:

Все книги серии Полное собрание сочинений и писем в 3 томах

Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2
Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2

Проза Осипа Мандельштама — полифоническая, не укладывающаяся в рамки жанров, насыщенная поэтической мыслью — значительное явление русской литературы. По словам Надежды Мандельштам, проза поэта «дополняет и проливает свет на стихи».Вошедшая во второй том полного собрания сочинений и писем проза О. Э. Мандельштама представлена в пяти разделах. Первый — включает статьи по существенным для поэта вопросам поэзии, истории и культуры. Продолжает тему «Разговор о Данте», являющийся не только ярким и глубоким прочтением «Божественной Комедии», но и вдохновенным размышлением о поэтике. Раздел «Проза» составили известные повествовательные произведения, преимущественно автобиографического характера — «Шум времени», «Феодосия», «Египетская марка», «Путешествие в Армению». Затем следует исповедальная и пророческая «Четвертая проза», о которой Ахматова писала, что «...во всем 20 веке не было такой прозы». Дополняют том другие редакции, черновики и записные книжки, а также обширные комментарии.

Осип Эмильевич Мандельштам

Публицистика

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

История / Образование и наука / Публицистика
Против всех
Против всех

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова — первая часть трилогии «Хроника Великого десятилетия», написанная в лучших традициях бестселлера «Кузькина мать», грандиозная историческая реконструкция событий конца 1940-х — первой половины 1950-х годов, когда тяжелый послевоенный кризис заставил руководство Советского Союза искать новые пути развития страны. Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает о борьбе за власть в руководстве СССР в первое послевоенное десятилетие, о решениях, которые принимали лидеры Советского Союза, и о последствиях этих решений.Это книга о том, как постоянные провалы Сталина во внутренней и внешней политике в послевоенные годы привели страну к тяжелейшему кризису, о борьбе кланов внутри советского руководства и об их тайных планах, о политических интригах и о том, как на самом деле была устроена система управления страной и ее сателлитами. События того времени стали поворотным пунктом в развитии Советского Союза и предопределили последующий развал СССР и триумф капиталистических экономик и свободного рынка.«Против всех» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о причинах ключевых событий середины XX века.Книга содержит более 130 фотографий, в том числе редкие архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Анатолий Владимирович Афанасьев , Антон Вячеславович Красовский , Виктор Михайлович Мишин , Виктор Сергеевич Мишин , Виктор Суворов , Ксения Анатольевна Собчак

Фантастика / Криминальный детектив / Публицистика / Попаданцы / Документальное