Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2

Quandosi parte il gioco de la zara... e così da la calca si difende — «Когда заканчивается игра в кости... и при помощи рукопожатий освобождается от назойливых приставал...» — близкий к тексту пересказ цитируемого отрывка. Данте описывает азартную игру в кости «дзара» (zara, прованс. azar ‘игральная кость’, откуда и происходит само слово «азарт»; в рус. — из франц. hasard). Игра эта, пришедшая с арабского Востока, была очень популярна в средневековой Европе; в ученом трактате болонского юриста середины XIII в. она приводится в качестве примера мнимой щедрости: удачливому игроку полагалось делиться выигрышем со всей компанией, и он «щедро» раздавал свою легкую наживу другим.

И вот «уличная» песнь «Чистилища» с ее толкотней назойливых флорентийских душ... в-третьих, снова сплетен... Продолжение разговора о VI песни «Чистилища»: Данте пробирается сквозь густую толпу убиенных, перечисляет имена, почти ничего не сообщая о тех, кого он узнает в этой толпе; ее этнический состав — довольно пестрый, но тосканцы преобладают в ней. Весь эпизод (ст. 10–24) дан как жанровая бытовая зарисовка (ср. выше в гл. VI о «газете»), которая должна впечатлять количеством, а не подробностями биографий или характерами; все просят Данте отмолить их грехи, ведь все они умерли насильственной смертью, без церковного покаяния.

...альциона, вьющаяся за батюшковским кораблем. Подразумевается ст-ние Батюшкова «Тень друга»: «За кораблем вилася Гальциона» (Гальциона / Альциона обычно понимается как «чайка»).

...Вот, вот, посмотрите: идет старый Марцукко... Пьетро де ла Брочья совсем напрасно отрубили голову... Да вот, кстати, он сам — подойдем, спросим... М. «инсценирует» этот эпизод, включая в пересказ сведения из комментария. Единственный из этого мартиролога, кто умер естественной смертью, это «добронравный» или «благочестивый» Марцукко (lo buon Marzucco). Самого Марцукко Скорниджани, политического деятеля, занимавшего важные государственные посты в Пизе, в толпе нет, его имя упоминается только в перифрастическом описании его сына Гано — «того из Пизы», кто стал причиной проявленной им стойкости. Сын был убит по приказу графа Уголино в борьбе за власть в этом городе. На похоронах сына, как сообщают источники, он держался стойко, не проронил ни одной слезы и, как свидетельствует его биография (он неожиданно принял монашеский постриг и последнее десятилетие XIII в. провел во Флоренции, в Санта Кроче), не поддался мстительным чувствам. Пьетро де ла Брочья (Пьер де Бросс) — камергер французского короля Филиппа III, был обвинен в заговоре по навету Марии Брабантской, второй жены короля, и повешен в 1278 г.; считается, что таким образом Мария Брабантская отомстила де Броссу за то, что двумя годами раньше он обвинял ее в отравлении наследника престола, сына первой жены короля, который умер при загадочных обстоятельствах.

...нас путает синтаксис. Все именительные падежи следует заменить указующими направление дательными. Это закон обратимой и обращающейся поэтической материи, существующей только в исполнительском порыве. «Исполнительский порыв» — видимо, производное от «виталистического порыва», в то же время, как показывает контекст, он обращен к «собеседнику». Интерпретации этого места в терминах лингвистики и поэтики посвящена работа Я. И. Гина: «Очевидна многозначность эпитета «обращающийся» — это материя и превращающаяся, и обращенная к кому-то» (79, с. 52–59; см. также: 80, с. 95–108). Гин комментирует и трактовку дательного падежа как «направленного» (вслед за классическими трактовками А. М. Пешковского и Р. О. Якобсона) и его функции в поэзии, прежде всего у самого М. Ранее О. Ронен применил эти формулировки М. к анализу падежей в «Грифельной оде» (165, с. 41, 43, 172).

Проза

Шум времени