Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2

Избранный Дантом метод анахронистичен — и Гомер, выступающий со шпагой, волочащейся на боку, в сообществе Вергилия, Горация и Лукана из тусклой тени приятных орфеевых хоров, где они вчетвером коротают бесслезную вечность в литературной беседе. Своевольный пересказ IV песни «Ада» (ст. 86–88), которую М. уже назвал «цитатной оргией»; в «Комедии» Вергилий не входит в четверку античных поэтов, он их представляет Данте, называя имена в следующем порядке: Гомер, Гораций, Овидий и Лукан. Римского поэта Марка Аннея Лукана (39–65) довольно часто путают с греческим писателем Лукианом (ок. 120 — ок. 190), если только это не опечатка в машинописи или обычная для М. оговорка. Лукиан у Данте не упоминается ни разу (и вообще дантовские тетрады устроены по другому принципу: 1 + 3 или 3 + 1). М. переиначивает всю цитату. В оригинале Гомер — как автор «Илиады» — «с мечом в руке» (con spada in mano). Итал. spada — меч, шпага; в итальянском переводе Библии (во времена Данте полного перевода еще не было) лат. ‘меч’ (gladium) везде переводится словом spada. Про длинную шпагу естественно сказать «на боку», в то время как короткий меч обычно помещается «на бедре», ср. «возложите меч на бедро свое» (Исх. 32:27), «у каждого меч при бедре» (Песн. 3:8) и др.

...приятных орфеевых хоров. Ср. «хоры сладкие Орфея» (в ст-нии «В Петербурге мы сойдемся снова...», 1920) и «хоры слабые теней» в ст-нии «Чуть мерцает призрачная сцена...» (1920), относящиеся к постановке оперы Глюка «Орфей и Эвридика». В последнем стихотворении сравниваются русская и итальянская речь («Слаще пенья итальянской речи / Для меня родной язык»), как и в «Разговоре» (см. об уступчивости итальянской речи). Данте упомянет Орфея позже (Inf. IV, 140) — без каких-либо эпитетов и пояснений, чуть подробнее он говорит о нем в «Пире» (Conv. II, I, 3).

Заключительные стихи IV песни указывают на привилегированное положение Лимба в структуре Ада: поэты покидают покой (la queta), чтобы направиться туда, где воздух дрожит (l’aura che trema) и нет ничего, что бы давало свет (non è che luca).

К каузальной причинности он брезглив: такие пророчества годятся свиньям на подстилку. «Каузальная причинность» — этимологическая тавтология: каузальность и есть причинность. Выпад против жесткой причинно-следственной зависимости как универсального метода, претендующего на объяснение всех связей и явлений в природе и обществе.

Faccian le bestie fiesolane strame... surge ancora in lor letame — ‘Пусть фьезоланские скоты (bestie) сделают из самих себя strame, лишь бы не трогали растение, если таковое еще пробивается сквозь их навоз’; итал. strame — сено, солома, используемые как на корм скоту, так и в качестве подстилки (оба слова bestie и strame допускают разные варианты истолкования и перевода), так что проклятие Данте можно понять и как ‘пожрут сами себя’ (вместо соломы), и как ‘подстелют сами себя’. В переводе Лозинского выбрано первое толкование: «Пусть фьезольские твари, как солому, / Пожрут себя, не трогая росток, / Коль в их навозе место есть такому». М. использует дантовскую филиппику против «безродных» фьезоланцев для выражения своего отношения к чуждому ему методу — условно говоря, к позитивистской науке.