Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 2

Ее корешок не в словечке «как», но в слове «когда». Его «quando» звучит как «come». Наблюдение М. относится к употреблению союзов come ‘как’ и quando ‘когда’ у Данте. В староитальянском языке come часто употребляется в значении временн`ого союза quando — не только у Данте и не только в поэтическом языке, но и в прозаическом (напр., у Боккаччо). В этой связи любопытно отметить, что Пушкин использует «подмену» одного союза другим в ст-нии «Подражание итальянскому»: «Как с дерева сорвался предатель ученик, / Диавол прилетел». Русский пример показывает, что потенциальная возможность замены «когда» на «как» присуща языку вообще (по крайней мере, европейским языкам), а обратный случай — использование союза «когда» в значении «как», кажется, вовсе не встречается. М., однако, говорит не о синтаксических связях, координирующих временн`ое соотношение между главным и придаточным предложениями, а о метафоре Данте в широком смысле, имея в виду его развернутые сравнения. Ниже он процитирует начало VI песни «Чистилища», начинающееся союзом quando: «Когда заканчивается игра в кости, проигравший в печальном одиночестве переигрывает партию...» (Purg. VI, 1–9), но то, что вся сцена, описанная в ст. 1–9, является сравнением со следующим эпизодом, раскрывается только в следующей терцине: ‘Таким и я был в этой толпе...’ (Tal era io in quella turba... — ст. 10–12). Читателю «Разговора» это неизвестно, но именно такого рода конструкции имеет в виду М., когда говорит, что его «quando» звучит как «come». Ср. также отрывок, цитированный в гл. VI, об отражении луча от поверхности воды: «Come quando da l’acqua o da lo specchio...» (Purg. XV, 16–21) и примечания. Это тоже сравнение, и оно начинается союзом ‘как’, вторая часть сравнения начинается с ‘так’ — в ст. 22, а между ними описание физического явления, начинающееся союзом ‘когда’.

Овидиев гул ему ближе, чем французское красноречие Вергилия. Ср.: «в отличие от эпохи Средневековья и Возрождения, новое время часто смотрело на Энеиду с известным пренебрежением и поразительным непониманием (удивительно, что даже Мандельштам отдал дань ходячему мнению, когда писал о Данте: “Овидиев гул...”» (110, с. 56–57), ср.: 131а. Не исключено, что Овидий сближается с Данте по признаку «изгнания» (20а, с. 227, примеч. 174). Высказывание М. о Вергилии, по всей вероятности, относится к Вергилию как персонажу «Комедии» (а не к нему как латинскому поэту, который был для Данте «светочем языка» — lume della lingua), и под красноречием здесь понимается французский политес, правила хорошего тона. Вергилий, например, не принимает участия в словесных перепалках XXXII песни «Ада» (см. «словарик» «бурсацкой травли» в гл. VIII) — в этом эпизоде Данте просит учителя обождать в сторонке (ст. 82–84), пока он разбирается с итальянскими предателями на своем простонародном языке. Овидий же был излюбленным поэтом так называемого «Средневекового возрождения», так что весь начальный период романских литератур называют иногда «веком Овидия». См., напр.: 167; 152, а также обширную статью о нем в «Дантовской энциклопедии» (162, с. 225–236). «Гул» означает спонтанную «народную» поэзию, ср.: «Вячеслав Иванов более народен и в будущем более доступен, чем все другие русские символисты <...> Ни у одного символического поэта шум словаря, могучий гул <...> колокола народной речи не звучит так явственно, как у Вячеслава Иванова» («Буря и натиск») — ср.: 21а, с. 130, 155, примеч. 47). Ср. выше слово «гул» в переводе дантовского «пчелиного» сравнения (Inf. XVI, 1–3).

Trasseci l’ombra del primo parente / D’Abel suo figlio... E con Rachele, per cui tanto fé... — ‘Он вывел оттуда тень первого прародителя, и Авеля, сына его, и Ноя, и Моисея — законодателя и законопослушника; <вот> Авраам патриарх и царь Давид, Израиль с отцом и с рожденными им и с Рахилью, ради которой он столь многое сделал’.

...если бы картины всех школ и мастеров вдруг сорвались с гвоздей. Сорвались с гвоздей — действие, обратное «вколачиванью готовых гвоздей», именуемых «культурно-поэтическими» образами (гл. I).