Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 3

Из Ленинграда в Коктебель, около 5–6 октября 1926 г.

Родненький Надик, больше всего меня мучит неизвестность — что с тобой? Всего, что ты пишешь, мне мало. Я ни разу не слышал голоску твоего. Надичка, подай мне голос. Откликнись и скажи, хорошо ли тебе? А мне, мой родной, неплохо — только неимоверно грустно, как никогда. Я живу, как машина, делаю всё, что нужно, и совершенно не чувствую себя. С минуты, как ты уехала, во мне всё остановилось и так и осталось. Знаешь, Надичка, я еще не был в Царском. Вчера по телефону говорил с Лаврентьевым. Завтра поеду заключать договор и платить. Сговорился. Ведь у меня одна забота, чтоб встретить тебя, чтоб приютить мою бедную нищенку светленькую. Я всё книжки читаю: много, много — для «Приб<оя>» и Горл<ина>. Уже почти отработал Леонову 90 р. Я живу в той комнатке, где мы с тобой ночевали. Там топят и не сыро. Аня же у дяди. Бен попал в зажим: его описал фининсп<ектор>, он бегал к Гефту, говорит, что получает 20 р. в неделю. Кика болел. Ты еще любишь его, Надик? Надик, пожалей меня с моими французскими книжками и твоими часиками без цепочки (она осталась отдельно — перезаложена). Надичка, я жду от тебя настоящей правды: ты здорова? Отвечай мне, детка моя, ничего не таи. Может, я дня через два поеду в Москву. Знаешь, Конор пошел в гору: он сейчас в Гизе, но уходит на Украину председ<ателем> Совнархоза. Надик светленький, кривоноженька бедная, улыбнись мне, поцелуй меня, скажи мне: я с тобой, Няня. Родненькая, Господь с тобой.

А мы скоро ведь, скоро, жизнь моя, встретимся. Да?

Вес? t°? Вес? t°? Вес? t°?

Няня твоя

100. Н. Я. Мандельштам

Из Ленинграда в Коктебель, около 7 октября 1926 г.

Надик! Мы с дедом сейчас на Ник<олаевском> вокзале. Я проводил его в кафе, а теперь мы едем в Царское смотреть нашу квартирку, где хозяйничает Аня. Мне страшно жалко Аню, что она в твоей серой шинели дантовой ходит. Я научился с ней обращаться: просто, коротко и ласково — но решительно. Мы ссорились и помирились. Это было вчера.

Наденыш родной, я боюсь, что ты не выдержишь своей ссылки? Как тебе? Умоляю, правду пиши. У меня всё хорошо. Масса работы. На этой неделе вышлю тебе 100 р. Хватит тебе с возвращением 30-го? Детик мой, я напугал тебя дурацкой телеграммой: как сделать, чтоб ты поверила? Ни одной серьезной неприятности! Знаешь, как я умею вертеться волчком, мнительный, нетерпеливый, глупый. Эти три дня, что я не писал, целиком ушли на квартирные хлопоты и Госиздат! Как глупо, детка! Но я «кипел» эти дни. Будь абсолютно за меня спокойна: положение с твоего отъезда сильно улучшилось. Упрочился и оживился Горлин, расцвел Маршак, завоеван Ангерт, а «Прибой» стал земным раем. Нанушка, напиши мне, купить ли тебе к приезду шубку, что мы смотрели, за 150 р.? Я хочу с ней выехать на вокзал тебя встречать. Милый, милый котик далекий! Что твоя фланелька дешевая? Смялась она? А туфельки бедные?

У нас тепло и сыро. А у тебя не холодно? Надик, скоро Няня тебя возьмет. Ты как зверик бедный скребешься ко мне? Да?

Подожди, мой ласковый, женушка родная. Господь с тобой.

Люби Няню.

Шлю сердечный привет. Холода не боюсь, и ветры мне <не> страшны. Целую крепко.

«Дед».[56]

Дед написал про холод и ветер иносказательно. Надик солнышко, напиши фельетонушку. Ты так чудно рассказал про направо и налево!

101. Н. Я. Мандельштам

Из Ленинграда в Коктебель, около 10 октября 1926 г.

Родненький мой, сейчас я приехал из Царского и нашел твое сердитое письмецо; другое носит с собой дед. Маленький, не сердись на меня, я три дня тебе не писал оттого, что мне было очень, очень трудно. Всё одно к одному подошло. В Гизе мне показалось, что редактор саботирует мою работу, т. е. попросту выживает меня. Эти идиоты-чиновники говорили со мной какими-то недомолвками: «Характер наших отношений должен, вообще, перемениться» и т. д., а на поверку оказалось, что они всего-навсего просят не торопить, «не нервировать» их с деньгами. Ты знаешь, как я до глупости мнителен. Я заразил даже Горлина, который советовал мне съездить в Москву. Маршак, заметив мое волнение, выяснил всю эту чепуху. Работа идет полным ходом. Но это еще не всё. Квартира в циркуле оказалась негодной — холодно! Всё вросло в землю. Служащие меня остерегли. И вот я каждый день разрывался между городом и Царским.

В управлении шла грандиозная ревизия. Никто не хотел разговаривать. Два дня я искал с Аней квартиру в городе, Царском — всё по твоим следам, Надик, — только у старушки уже сдана... Я уже отчаялся, но выручил тот же Максимыч: он под секретом показал мне квартиру № 7 (мы ее с тобой не смотрели) — второй этаж.

Вот план: