Полное собрание сочинений. Том 1

И Maman заплакала, ей больно было, что она увлеклась и невольно оскорбила отца. Онъ тоже былъ растроганъ, слезы были у него на глазахъ.

— Какъ можетъ раскаиваться ангелъ, прости меня. Приказывай мн , и я буду исполнять. — Это были только слова. — Но maman уже перешла отъ настроенности высокаго материнскаго чувства къ исключительному чувству любви къ одному челов ку. Отецъ просилъ простить его, ежели онъ виноватъ; об щалъ исполнить все, ежели будетъ возможно; ув рялъ въ, любви, просилъ забыть этотъ тяжелый для него разговоръ. Нарисовалъ ей блестящую картину нашей молодости въ его дух , говорилъ, что перем нить теперь этаго невозможно, но что, бывши въ Москв , онъ будетъ хлопотать о узаконеніи насъ, возвратившись, возьметъ отъ нее вексель (онъ над ялся выиграть довольно, чтобы отъ себя дать намъ достаточный капиталъ). Maman не им ла, какъ я говорилъ, силы возвратится къ прежнему разговору и ослаб ла подъ припадкомъ н жности. Судьба наша осталась въ рукахъ отца, котораго р шеніе завис ло отъ хорошей или дурной вены два вечера въ клу[б ].

Долго еще сид ли мы наверху, долго безсмысленно [25] смотр лъ я въ книгу діалоговъ. Карлъ Иванычъ былъ такъ взвинченъ, что и р шительно, кажется, никогда не хот лъ кончить несноснаго класса. Онъ безпрестанно сердился, сморкался, б галъ к Н[иколаю] Д. жаловаться на вс хъ и на все и даже зажмуривалъ глаза, когда мы ему говорили наши уроки, что было всегда признакомъ очень дурнымъ для насъ.

Онъ даже сказалъ, что мы не д ти, a медв ди, и что такихъ д тей ни въ Саксоніи, гд онъ жилъ у богатаго отца, который былъ арендаторомъ, ни у Енералъ-Спазинъ, [у]кого онъ жилъ не такъ, какъ у насъ — не какъ учитель, а какъ другъ, въ доказательство чего онъ приводилъ то, что Генералъ ничего не предпринималъ, не посов товавшись съ нимъ. О причинахъ же, которыя заставили его оставить счастливую жизнь въ Саксоніи и у Спазина, онъ умалчивалъ. Впрочемъ, заключилъ онъ, когда сов сть чиста, то нечего бояться, и что онъ не ожидалъ благодарности никогда и знаетъ очень хорошо, чьи это все штуки (Мими). Онъ желалъ счастья этимъ людямъ, ему же было все равно, и онъ полу-отчаяннымъ полу-грустнымъ жестомъ показывалъ, что онъ многое бы могъ сказать, но не стоитъ того.

Уже было безъ четверти часъ (а въ часъ ровно садились об дать). Карлъ Иванычъ не од вался, и не по чему р шительно нельзя было зам тить, что онъ скоро нам ренъ кончить. Изъ буфета долеталъ уже до насъ стукъ тарелокъ. Я слышалъ, какъ папа вел лъ давать од ваться. Вид лъ, какъ прошла дворовая женщина мыть тарелки. Слышалъ, какъ въ столовой [26] раздвигали столъ и уставляли стулья. Скоро, скоро позовутъ насъ. Одно только можетъ задержать. Я вид лъ, какъ посл разговору въ кабинет maman, Мими, Любочка и Юзинька пошли въ садъ и не ворочались. Но вотъ, кажется, видн ются ихъ зонтики. Н тъ, это Мими съ д вочками. Ахъ! да вонъ и Maman идетъ. Какъ она тихо идетъ и какая грустная, голубушка. Зач мъ она не детъ съ нами? А что, ежели мн сказать папа, что я не за что безъ нее не по ду, обнять ее и сказать: «Умру, папа, а съ maman не разлучусь». В дь в рно онъ меня оставитъ, и тогда мы съ Maman и съ Любочкой будемъ всегда, всегда вм ст жить, я дома, буду учиться, буду писать братьямъ, а потомъ, когда выросту большой, дамъ Карлу Иванычу домикъ, онъ будетъ жить всегда въ Красномъ, а я по ду служить и, когда буду генераломъ, женюсь на Юзиньк , привезу его родныхъ изъ Саксоніи, или н тъ, лучше я ему дамъ денегъ, и пускай онъ детъ. Много мечталъ я о генеральскомъ чин , о Саксоніи и о любви. Maman, которая за то, что я съ ней останусь и буду генераломъ, будетъ любить больше вс хъ братьевъ. Какое гадкое эгоистическое чувство! —