Читаем Полное собрание сочинений. Том 1 полностью

Второй случай. Въ нашемъ Губернскомъ город жилъ купецъ Подъемщиковъ. Онъ всегда велъ д ла съ отцомъ, и отецъ любилъ его за честность и акуратность. Объ охот же онъ отзывался всегда съ презр ніемъ. Уговорилъ его разъ отецъ [42] хать на охоту. Посл н которыхъ безусп шныхъ отговорокъ онъ вл зъ въ длиннополомъ купеческомъ кафтан и [съ] с денькой бородкой на охотничью лошадь и здилъ все поле съ нами. Поле было неудачно. Ироническая и презрительная полуулыбка не сходила съ его лица. Пришлось, наконецъ, у самыхъ ногъ его лошади затравить б ляка. (Травля б ляка красив е травли русачей, хотя и не такъ [ 1 неразобр.] б лякъ безпрестанно увиливается). Я сл дилъ за нимъ во время всей травли, желая знать, какое на него произведетъ впечатл ніе. Онъ скакалъ какъ сумашедшій. Я безпрестанно ждалъ, что или упадетъ лошадь, или онъ раздавить собакъ. Самъ же онъ едва сид лъ на седл . Упавъ на переднюю луку, онъ помиралъ со см ху. Когда затравили б ляка, онъ не сл зъ, а свалился съ лошади и, упавъ на землю, продолжалъ см ятся, такъ что уже не слышно было звуковъ, а по конвульсіямъ можно было заключить, что онъ см ется. Насилу серьезные лица охотниковъ его успокоили.)

Долго стоялъ я въ н момъ отчаяніи на томъ же м с[т ], не звалъ даже собаки и только твердилъ съ самыми выразительными жестами: «Ахъ, какая досада». Я слышалъ, какъ погнали дальше гончіе, какъ заотукали на другой сторон л са, какъ отбили зайца, и какъ вызывалъ до зжачій собакъ, но я все не трогался съ м ста.

Охота кончилась. На ковр , въ т ни, сид ли вс кружкомъ. Буфетчикъ Василій стоялъ на кол няхъ и изъ коробки вынималъ завернутыя въ листья груши и персики. Такъ было жарко и хот лось сть, что, кажется, проглотилъ бы весь коробокъ съ Василіемъ, а надо было дожидаться, пока Василій выложитъ все на тарелки, разставитъ эти тарелки симетрично на ковр , и когда посл большихъ раздадутъ намъ по одной штучк . Какъ ни долго дожидались мы [43] этаго, однако дождались и тотчасъ поб жали устроивать б седочку. Любочка нашла необыкновенной величины зеленаго червяка. Вс мы припали, головами вм ст , къ листочку, на которомъ сорвала его она и съ ужасомъ бросила на землю. Юза р шилась поднять его, подставивъ ему сухую травку на дорог , и, чтобы ловч е сд лать это, она сд лала движеніе плечомъ, за которое всегда сердилась Мими говоря, que c’est un geste de femme de chambre 76. Платье съ открытой шеей спускается ниже плеча, и, подымая и потомъ опуская какъ то плечо, я часто видалъ, что д вочки опять приводятъ платье на настоящее м сто. Юза, стоя на кол нах, и нагнувшись надъ червякомъ, сд лала это самое движеніе. Я смотр лъ ей черезъ плечо. Въ это самое время в теръ поднялъ косыночку съ ея б ленькой, какъ сн гъ, шеи. Я посмотр лъ на это голое плечико, которое было отъ моихъ губъ на вершокъ и припалъ къ нему губами такъ сильно и долго, что, ежелибы Юза не отстранилась, я никогда бы не пересталъ. Юза покрасн ла и ничего не сказала. Володя презрительно сказалъ: «что за н жности» и продолжалъ заниматься пресмыкающимся. У меня были слезы на глазахъ. Это было первое проявленіе сладострастія.

Охота и гулянье больше нич мъ не были зам чательны. Н что т мъ, что тутъ maman, найдя удобную веселую минуту, упросила папа отложить разставаніе до завтрашняго утра, посл ранняго завтрака. —

Назадъ мы по хали другимъ порядкомъ: не съ охотой, а съ линейкой. Мы одинъ передъ другимъ гарцовали около лин йки. Я по т ни казался довольно удовлетворительнымъ, но меня приводило въ смущеніе другое обстоятельство. Я хот лъ прельстить вс хъ сид вшихъ въ лин йк своей здой, пролет въ мимо нихъ. Я сзади начиналъ хлыстомъ разгонять лошадь, поровнявшись съ лин йкой, принималъ самое непринужденное и граціозное положеніе, поводя правой [44] рукой по поводьямъ отъ л вой руки до конца, какъ вдругъ, поровнявшись съ упряжными лошадьми, моя лошадь, несмотря на все мое старанье, останавливалась. И это н сколько разъ. Ужасно досадно. —

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее