Полное собрание сочинений. Том 1

[47] Просить Бога отъ души нельзя иначе, какъ также, какъ мы просимъ челов ка: языкомъ самымъ простымъ, доступнымъ и понятнымъ для того челов ка, котораго просимъ. Искать такихъ молитвъ и выраженія мыслей, которыя бы были достойны Бога, есть верхъ гордости челов ческаго ума. Н которые люди говорятъ, что, удивляясь творенію Бога, изучая творчество, я мыслями переношусь къ Богу и хвалю его. Какая же это хвала, ежели ты ее не можешь выразить? Моли Бога, какъ ты молишь челов ка. Эта молитва будетъ доступна для самаго тебя, ты дашь себ отчетъ въ томъ, о чемъ ты просишь, а для Бога доступны всякія слова. Я вижу гораздо больше величія въ словахъ одной жалкой д вочки 10 л тъ, которая умирала, и смерть которой я вид лъ, отъ водяной въ страшныхъ страданіяхъ, и, не переставая молиться, говорила: «Божія матерь, избави меня, помилуй меня. Дапомилуй меня, дапрости же меня». Это «да» есть верхъ величія и простоты въ молитв . Эта д вочка чувствовала, что Богъ слышитъ ея молитву, ч мъ въ словахъ людей, которые говорятъ, что это оскорбленіе Божеству, ежели допускать, что есть молитвы Святыхъ, которыя могутъ искупить мои гр хи, есть иконы, которыя им ютъ силу исц лить, а не Богъ, котораго творенія я вижу во всемъ отъ миріядовъ безконечно мелк[ихъ] нас комыхъ до миріядовъ св тилъ небесныхъ. — Челов къ существо плотское, и поэтому ч мъ проще онъ берется за молитву, т мъ бол е видна его в ра, и т мъ угодн е эта молитва Богу, a ч мъ бол е старается челов къ стать мыслями на уровень величія Божія, т мъ бол е онъ заблуждается, т мъ мен е онъ въ состояніи дать отчетъ въ томъ, что онъ называетъ своей молитвой, и т мъ м н е она угодна Богу. Ч мъ бол е им етъ челов къ в рное понятіе о своемъ ничтожеств , т мъ бол е в рное понятіе будетъ им ть онъ о величіи Бога. Поэтому то я говорю: во-вторыхъ не отклоняйтесь отъ знаковъ благогов нія при молитв — они указываютъ на ваше ничтожество и на Величіе Бога.

[48] Вс мы, сидя въ темномъ чулан и безмолвно смотря на Гришу, были проникнуты чувствомъ д тского удивленія, благогов нія и жалости къ Гриш . Гриша продолжалъ молиться. Любопытство наше было удовлетворено, и чувство умиленія вм ст съ нимъ скоро пропало. Юза взяла мою руку и спросила шопотомъ: «чья эта рука?» — въ темнот мы не узнавали другъ друга. Юза сид ла на полу, я, облокотившись за локоть, лежалъ за нею. Какъ только я услыхалъ пожатіе ея руки и голосъ ея надъ самой моей щекой, я вспомнилъ нын шній поц луй, схватилъ ее голую руку и сталъ страстно ц ловать ее, начиная отъ кисти до сгиба локтя. Найдя эту ямочку, я припалъ къ ней губами изо вс хъ силъ и думая только объ одномъ, чтобы не сд лать звука губами, и чтобы она не вырвала руки. Юза не выдергивала руки, но другой рукой отыскала въ темнот мою голову и своими н жными тонкими пальчиками провела по моему лицу и по волосамъ. Потомъ, какъ будто ей стало стыдно, что она меня ласкаетъ, она хот ла вырвать руку, но я кр пче сжалъ ее, и слезы капали у меня градомъ. Мн такъ было сладко, такъ хорошо, какъ никогда въ жизни. Я назвалъ Юзу чистенькой д вочкой. Это была ее главная черта и красота. Всегда она была б ленькая, розовенькая, на лиц , рукахъ все у нее было ни слишкомъ бл дно, ни слишкомъ красно, вс контуры какъ лица, такъ и таліи были чрезвычайно отчетливы и ясны. — Кожа была глянцовитая и всегда сухая. Ежели она была въ испареньи, то franchement ⁷⁹потъ катился градомъ. Какъ описать то восхитительное чувство, которое я испытывалъ, плача и ц луя ея б ленькую ручку. Это должно быть была любовь, должно быть тоже и сладострастье, но сладострастье не сознанное. Мн довольно подумать, что я хочу им ть N, чтобы больше не желать. Сознанное сладострастье чувство тяжелое, грязное, а это было чувство чистое и пріятное и особенно грустное. Вс высокія чувства соединены съ какой-то [49] неопределенной грустью. Васинька, пошевелившись, зац пилъ за какое-то сломанное, выставленное въ чуланъ стуло, и, хотя тутъ ничего не было см шного, особенно для меня, кто то не удержался отъ см ху и, потому что нельзя было см ятся, фыркнулъ, и мы вс съ шумомъ выб жали изъ комнаты. Для меня прекратилось самое блаженное состояніе, а Гришу на минуту оторвали отъ молитвы; онъ тихо оглянулся и сталъ крестить вс стороны, читая молитвы.

На другой день утромъ коляска и тарантасъ, запряженныя почтовыми лошадьми(не могу не зам тить, что мы очень гордились хать на почтовыхъ, привыкши здить на своихъ), стояли у подъ зда, окруженные многочисленной дворней: стариковъ, женщинъ, д тей, которые пришли прощаться, стояли у подъ зда. Мы вс и Папа въ дорожныхъ платьяхъ, maman, Любочка, Юзенька, Мими, Карлъ Иванычъ сошлись посл завтрака въ гостиной прощаться.