Полное собрание сочинений. Том 17

Но может быть это развитие, столь ложное относительно формы языка рациональнее, когда дело идет о содержании. К несчастию там, где только в образцах бесед речь выходит из того, чтобы учить детей тому, что они знают, т. е. что у человека 2 ноги, а у лошади — 4, там ошибка на ошибке. Так у Бунакова — глотка есть часть рта и т. п. Но может быть, всё-таки развитие полезно и на практике мы можем видеть его результаты? В школе г. Протопопова дети доказали развитие на практике тем, что тут же, на первый вопрос учителя — положи руку на книгу, положи под книгу — ученик это сделал навыворот. Но может быть, овладев умом детей посредством развития, учитель ведет их дальше; к несчастию и этого нет. У Бунакова, напр., идут объяснения вроде — под, над, внизу, вверху — на 40 стр., но дальнейших занятий, таких, где бы объяснялось что-нибудь новое, мы не видим. Родиноведение, напр., начинается с описания классной комнаты, здания... вот, наконец, должно бы кажется, уже начаться вполне серьёзное учение, но этого и. нет. На этом останавливаются все; и образцовых описаний классной комнаты—тьма, а образцов географии нет. Так точно и в арифметике целые томы написаны о том, как учить детей складывать один да один, два да два, а как учить науке, т. е. счислению, об этом или умалчивается или предлагаются старые руководства с определениями и механическими приемами. Где видно, чтобы русский мальчик не умел считать до 40, до 60? Они играют в бабки, считают козны и шестеры, и всякий мальчик, проигравши 4-ре пары, сочтет и скажет, сколько это составляет шестеров. В мою школу поступили мальчики, из которых процентов 10 могли решать и объяснять задачу гусей; кроме того, в арифметике я не могу постигнуть, чт`o хотят сделать этой пресловутой методой Грубе. Учить арифметике без нумерации нельзя, как нельзя читать без букв. Всякое учение есть сообщение законов науки. А нумерация есть первый закон математики. Если я выучил ребенка нумерации, то я уже ввел его в науку, я сделал шаг к дальнейшему его развитию. Учителя же по Грубе предполагают, что дети не знают того, что они знают, и обучение кончается ничем, и нет никакого нового процесса мышления. Так что в конце концов те цели, которые поставлены рядом с целью развития новыми педагогами — самообучение и интерес ребенка, эти две цели уничтожаются, вследствие этого развития. И для детей нет скучнее и мучительнее уроков, как эти уроки развития. Без сомнения, этого не признают те лица, которые держатся этой методы. Бунаков говорит, что ученик, выучивши 12 букв, будет читать только одну эту книгу, в которой написано, что лиса ходила и ела лошадиное мясо, и как плакал Лука... и будет утешаться мыслью, что он уже читает книгу, и ему будет очень весело (чтение, к`aк плакал Лука). [Смех в публике.]

Это смешно, но когда подумаем, что по этим книгам должно учиться всё молодое поколение, то становится грустно.