Полное собрание сочинений. Том 17

Дворянскій полкъ стоялъ на краю лса, верстахъ въ двухъ отъ Кожухова. Въ Кожухов стоялъ Царь, придворные бояре и потшные Преображенцы, кругомъ стояли рейтары, драгуны, стрльцы. Дворянскій полкъ стоялъ на краю. Кошевой обозъ стоялъ въ лсу, а передъ лсомъ на лугу рядкомъ стояли таборомъ палатки дворянскіе. У каждой палатки были плетеныя и вырытыя кухни. У кухонь хлопотали холопи. Въ палаткахъ гуляли дворяне. Потшная война уже шла 3-ю недлю, бились тупыми копьями, палили холостыми зарядами изъ ружей и пушекъ, палили и бомбами, только нечинеными, подкапывались подъ крпость и закатывали бочки съ порохомъ, вызжали въ чистое поле и топтались лошадьми. Было и побито и ранено человкъ съ десятокъ; a потшная война все не кончалась, и говорили, что до зимы Царь продержитъ войска и будутъ биться.

5 Октября данъ былъ роздыхъ всему войску. Любимецъ Царскій Лефортъ Нмецъ счелся именинникомъ и въ Кожухов угощалъ Царя и приближенныхъ. Съ утра началась пальба изъ пушекъ и ружей въ Кожухов у двора того дома, гд гулялъ Царь. —

Погода была ясная, тихая, паутина нитками и клубками летала по полю и въ полдни тепло стало, какъ лтомъ. —

У дворянъ по полку шло свое гулянье. Собирались другъ къ дружк въ таборы.¹⁶⁵ 3-ья палатка съ края у самаго лсочка была палатка Кн. Щетинина, Ивана Лукича. Въ Серпуховской разрядной книг было записано про Ивана Лукича: «Кн. Иванъ, Князь Луки сынъ Щетининъ служитъ съ 176 года 27 лтъ, былъ на службахъ и раненъ. Крестьянъ за нимъ 127 дворовъ. На Государевой служб будетъ на Аргамак съ саблей, да пара пистолей, 10 лошадей простыхъ, съ огневымъ боемъ, съ пищалями 20 человкъ, да въ кошу 7 человкъ». A выхалъ Кн. Щетининъ не одинъ, а самъ другъ съ сыномъ Аникитой на Аргамак, да не съ 10 челядинцами, а съ 20. — Кн. Лука Ивановичъ былъ старый воинъ и охотникъ. И когда другіе дарили воеводъ, да отлынивали отъ службы, онъ первый прізжалъ и привозилъ лишнее противъ списка. — Кн. Лука Ивановичъ любилъ и повоевать, и погулять, и похвастать, а пуще всего любилъ угостить. — <Холопи его забгались въ это утро, угощая гостей. Въ табор Луки Ивановича перебывало человкъ 20 и вс уходили пьяные и теперь (ужъ время шло къ обду) еще сидли гости, пили медъ старый. Лука Ивановичъ хвалился своими медами.> Гости сидли на коврахъ, передъ ними стояла на двухъ чуркахъ лавка. А на лавк лежали сиги копченые, сельди и стояли чашки деревянныя. А въ чашки, то и дло, ковшомъ подливали медъ изъ ведра самъ хозяинъ, его сынъ и едотка холопъ, любимецъ [?] Княжеской.

Гостей было 5. Почетнымъ гостемъ старикъ стольникъ Кн. Хованскій Иванъ Ивановичъ, тяжелой, рябой старикъ <съ большущей волосатой русой головой и съ рыжеватой бородищей до пояса.> Онъ сидлъ на подушк, поджавъ одну ногу и поддерживалъ рукой колнку другой. Кафтанъ синей былъ растегнутъ въ ворот и рубашка тоже, и то его толстую красную шею точно давило <что-то>, онъ все поднималъ бороду и отворачивалъ воротъ. Выпуклые глаза его, налитые кровью, перебгали съ того, который кончилъ говорить, на того, который начиналъ говорить, и онъ хмурился, если тотъ, кто говорилъ, хмурился, и улыбался, если тотъ, кто говорилъ, смялся. Когда же два вмст или больше начинали говорить, онъ смялся, моталъ головой и махалъ рукой. Послушать было чего. Гости выпили и заспорили. Главными спорщиками былъ хозяинъ и молодой солдатъ изъ новыхъ потшныхъ. Онъ былъ¹⁶⁶ дьячій сынъ — Щепотевъ и былъ сватъ молодому хозяйскому сыну. Женаты были на родныхъ сестрахъ. Щепотева руку держалъ Ерлоковъ, старикъ подъячій. А съ хозяиномъ за одно были Левашовы два брата, одинъ — дворянинъ, а другой — стольникъ. —

Молодой Щетининъ только слушалъ, а не говорилъ. Ему нельзя было говорить при отц, а видно было, что хотлось. Споръ зашелъ о лошадяхъ.

Князь Лука Ивановичъ хвасталъ Аргамакомъ, а Щепотевъ не врилъ и Ерлоковъ поддакивалъ, говорилъ, что отъ конницы въ бою проку мало. —

Князь Лук Ивановичу было лтъ 60, но какъ и смолоду, такъ и теперь, онъ былъ огневый; и всегда то онъ говорилъ такъ скоро, что безъ привычки трудно понять его, и всегда онъ и руками махалъ, и вскакивалъ и въ лицахъ показывалъ, что разсказываетъ, а, когда выпьетъ, да еще раздразнятъ его, такъ онъ пыхалъ, какъ порохъ.

— Что въ конниц, — закричалъ онъ, схвативъ своей жилистой съ синими узловатыми жилками маленькой вогнутой рукой за длинный [?] рукавъ дьякова кафтана. Онъ нахмурилъ свои черныя тонкія брови, и соколиный загнутый носъ еще круче загнулся надъ выставленной нижней челюстью. — Въ прахъ те расшибу; вотъ какой толкъ. Выводи на меня четырехъ съ ружьями, и всхъ собью и на аркан любаго увезу. Эхъ вы, горюны. —

Щепотевъ помоталъ своей широкой головой и посмялся. —

— Съ однимъ попробуй, Князь. —

— Съ однимъ? Выходи.

— Ладно. —

— Никитка, — крикнулъ Князь Иванъ Лукичъ сыну, — вели весть Аргамака, — нтъ, самъ веди. Сейчасъ стопчу.