Полное собрание сочинений. Том 26

Такъ было со стороны хозяевъ. Со стороны гостей было тоже. Прасковья едоровна говорила, что такой ladrerie ¹⁴⁵(она ее замчала) она не видывала и не ожидала и что это — мученье, которое въ жизнь не забудетъ. Видть, что трясутся надъ каждымъ кускомъ. (Она преувеличивала; но въ этомъ была и доля правды) и что если бы она знала, она лучше бы въ изб на черномъ хлб жила. Но въ изб на черномъ хлб она и не пыталась жить. Говорила же она это все ¹⁴⁶въ такой преувеличенной форм для того, чтобы мучать этими рчами Ивана Ильича. И Ивана Ильича это мучало ужасно. И ¹⁴⁷Иванъ Ильичъ въ это послднее время не видалъ добраго лица на своей жен, не слыхалъ добраго слова. — Что было еще хуже, дочь отъ скуки и жиру начала кокетничать съ учителемъ. И во всемъ этомъ былъ виноватъ ¹⁴⁸Иванъ Ильичъ. Такъ было внутри, наружно же все было очень прекрасно. ¹⁴⁹Когда прізжалъ сосдъ и посл обда выходилъ съ гостями на каменную терасу и лакей въ бломъ галстук разносилъ кофе, и вс другъ другу улыбались, и невстка улыбалась, и хозяинъ говорилъ, что у нихъ нынче особенно весело лтомъ, гостямъ казалось, что тутъ рай. А тутъ былъ адъ. И въ этомъ аду съ страхомъ того, что изъ него не выберешься, жилъ Иванъ Ильичъ. Въ послднее свое пребываніе въ деревн у зятя онъ, ¹⁵⁰щепетильный и самолюбивый человкъ, замтилъ, что онъ въ тягость, и что въ отношеніяхъ къ нему примшивается оттнокъ презрнія, а отъ жены и дочери кром упрековъ не слыхалъ ничего.

Въ Август, почти въ отчаяніи успть въ своемъ дл, Иванъ Ильичъ похалъ еще разъ въ Петербургъ. Онъ халъ только за однимъ ¹⁵¹— исхитриться выпросить мсто въ 7 тысячъ жалованья. Онъ уже не держался никакого министерства, направленія, рода дятельности. Ему нужно было мсто —мсто съ 7-ю тысячами. Безъ мста съ 7-ю тысячами — погибель. Онъ не допускалъ возможности этой погибели; но в эту поздку онъ уже ршилъ, что не по юстиціи, то по администраціи, по банкамъ, по желзнымъ дорогамъ, императрицы Маріи, даже таможни — но 7 тысячъ. И онъ халъ, везя себя на базаръ, ¹⁵²кому понадобился, кто дастъ больше. Опять эта цль поздки его была настоящая, существенная; но подразумвалось совсмъ не то — подразумвалось, что отецъ Ивана Ильича былъ очень плохъ. Онъ жилъ въ Царскомъ, и давно уже ¹⁵³ждали его смерти. «Il est all'e voir mon pauvre beau p`ere. Il ne fera pas du vieux os. Et Jean a toujours 'et'e son favori», ¹⁵⁴— говорила Прасковья едоровна и говорилъ Иванъ Ильичъ. И вотъ эта поздка Ивана Ильича увнчалась удивительнымъ, неожиданнымъ успхомъ. Въ Курск подслъ въ 1-й классъ къ Ивану Ильичу знакомый и сообщилъ свжую телеграмму, полученную утромъ губернаторомъ, что въ министерствахъ произойдетъ на дняхъ перетасовка: Петръ Петровичъ, новое лицо, поступалъ на мсто Ивана Петровича, Иванъ Ивановичъ на мсто Пет. И., П. И. на мсто И. П., а Ив. П. на мсто Ивана Ивановича. До самой Москвы Иванъ Ильичъ бесдовалъ съ знакомымъ о томъ, какіе и какіе послдствія выйдутъ для Россіи отъ этой перемны. Въ разговор тоже подразумвалось — для Россіи, въ дйствительности же интересъ разговора состоялъ въ соображеніи послдствій отъ этой перетасовки для полученія мстъ съ деньгами для самихъ себя и своихъ знакомыхъ. Предполагаемая перетасовка, вводя новое лицо — Петра Петровича и, очевидно, его друга Захара Ивановича, была въ высшей степени благопріятна для Ивана Ильича. Захаръ Ивановичъ былъ товарищу другъ и человкъ обязанный Ивану Ильичу. Въ Москв извстіе подтвердилось. A пріхавъ въ Петербурга, Иванъ Ильичъ нашелъ Захара Ивановича и получилъ общаніе врного мста въ томъ же своемъ министерств. И черезъ недлю телеграфировалъ жен: «Захаръ мсто Шлеера при первомъ доклад получаю назначеніе Москву».

Вс ожиданія Ивана Ильича оправдались. Онъ получилъ назначеніе то, которое даже уже не ожидалъ, получилъ такое назначеніе, въ которомъ онъ сталъ на дв степени выше своихъ товарищей, 8 тысячъ жалованья и подъемныхъ 3500.

Какъ горе одно не ходитъ, такъ и радости. Для Прасковьи едоровны къ радости этого извстія примшивалось одно еще горе — это вопросъ о томъ, какъ перехать и меблировать домъ такъ, чтобы можно было вызжать въ высшемъ московскомъ свт (это была 20-лтняя мечта Прасковьи едоровны) подъ предлогомъ вывоза дочери. Денегъ не было. Мебель, оставшаяся въ провинціи, была не такая, при которой бы можно было вызжать, а на 3500 ничего завести нельзя. Это одна гостиная. И тутъ же въ этомъ мсяц разршилось и это затрудненіе. Старикъ отецъ Ивана Ильича умеръ дв недли посл назначенія своего сына. У старика ничего не было, кром пенсіи въ 6000; но у него была прелестная мебель и вещи. Домъ его былъ игрушка художественной vieux saxe — бронзы, мебель старинная — та самая, что въ мод, и все это перешло къ Ивану Ильичу. Первая телеграмма Ивана Ильича была такая: «Папа тихо скончался 17-го въ 2 часа дня. Похороны субботу. Не жду тебя. «Вторая телеграмма: «Акціи и билеты поровну намъ и Саш. Всего было на 12 тысячъ, движимость вся мн».