Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. Благо только для всех

Проснувшееся сознаніе жизни показываетъ человку, что прежнія,¹ вполн удовлетворявшія² его влеченія³ личной жизни, приводятъ его и другія существа къ бдствіямъ, что эти влеченія неразумны, a вмст съ тмъ влеченія эти продолжаютъ требовать своего удовлетворенія, и въ человк является раздвоеніе и недоумніе: какому изъ двухъ голосовъ слдовать: голосу ли животнаго чувства, или разумнаго сознанія, противорчащаго ему. И раздвоеніе это (хотя и неизбжно разршающееся съ теченіемъ жизни въ пользу непрестанно растущаго разумнаго сознанія въ человк, съ годами все мене и мене привлекаемаго удовлетвореніемъ животныхъ чувствъ), – человкъ то отдается требованіямъ животнаго и страдаетъ, сознавая безсмысленность этихъ требованій, то отдается требованіямъ разумнаго сознанія и страдаетъ отъ неудовлетворенія требованіямъ жив[отнаго]. Но мученія эти неизбжны и суть ничто иное, какъ муки рожденія къ новой жизни.

Вотъ это то рожденье къ новой жизни и совершается ученіемъ Христа, совершается тмъ, что ученіе это даетъ и указываетъ новый смыслъ жизни, открывающійся для проснувшагося сознанія, и освобождаетъ тотъ новый, иной, чмъ животный, двигатель жизни, который находится въ каждомъ человк, но еще связанъ въ немъ старыми привычками животной жизни.

Человкъ живетъ не одинъ и не первымъ человкомъ въ мір, а до него и жили, и съ нимъ одновременно живутъ люди, и люди имютъ свойство воспринимать выводы разумнаго сознанія другихъ людей и длать ихъ своими. И вотъ такіе то наивысшіе, доступные человку выводы разумнаго сознанія о томъ, какъ разршаются раздвоенія, испытываемыя рождающимся къ новой жизни человкомъ, и въ чемъ смыслъ жизни, и даетъ человку христіанское ученіе, избавляя его отъ страданій, раздвоенія и сразу указывая ему ясный и несомннный смыслъ и путь его новой, освщенной разумнымъ сознаніемъ – жизни.

2.

Если бы проснувшійся къ сознанію человкъ могъ бы сразу отршиться отъ требованій тла, онъ бы могъ быть счастливымъ и спокойнымъ и могъ бы не спрашивать себя: зачмъ онъ живетъ, какъ онъ не спрашивалъ себя до тхъ поръ, пока жилъ одною животной жизнью, но проснувшееся сознаніе заставляетъ человка раздвояться; раздвоеніе же производить страданіе. А то самое разумное сознаніе, которое сознаетъ страданіе и ставитъ вопросъ: зачмъ я живу, не можетъ успокоиться до тхъ поръ, пока не получитъ отвта.

Зачмъ я живу въ этомъ мір? Вопросъ этотъ неизбженъ, и какъ ни стараются люди, или суетой жизни, или разсужденіями о постороннему скрыть отъ себя этотъ вопросъ, онъ неотступно стоитъ передъ каждымъ проснувшимся къ сознанію человкомъ и требуетъ своего разршенія. Онъ требуетъ разршенія уже по одному тому, что жизнь человка есть дятельность: человку надо действовать, а чтобы дйствовать, надо знать зачмъ. Не зная же этого, всякое дйствіе можетъ быть ложно и нести за собой не выгодныя послдствія. Если человкъ идетъ и не можетъ остановиться, то ему неизбжно знать куда, иначе каждый шагъ его можетъ быть губителенъ. Отвтъ же на этотъ вопросъ при доступномъ человку знаніи съ перваго взгляда представляется невозможнымъ; я, конечное существо, живу короткій срокъ жизни въ безконечномъ по времени и пространству мір. Никакая дятельность моя для меня не можетъ имть никакого смысла, потому что всякая кончается смертью; для безконечнаго же дятельность обитателя песчинки въ необъятномъ пространств міровъ, существовавшихъ и имющихъ существовать вчно, еще мене можетъ имть какой нибудь смыслъ.

Наука длаетъ мудреныя изслдованія и строитъ глубокомысленныя теоріи о томъ, какъ образовывался и развивался познаваемый нами міръ, и какъ образовался человкъ; но каждый ребенокъ уничтожаетъ вс эти изслдованія простымъ вопросомъ: «зачмъ мн знать все это, если я не знаю, зачмъ я живу въ этомъ мір?»

А на этотъ вопросъ никакая мудрость человческая не можетъ дать и приблизительнаго отвта. Не можетъ дать отвта, потому что для того, чтобы понять, для чего я живу въ этомъ мір, надо бы знать этотъ міръ и цль его существованія. Это же невозможно, потому что міръ безконеченъ и вченъ. Я не могу ни представлять, ни мыслить себ его инымъ. Отвтъ на этотъ вопрос возможенъ только тогда, когда мы допустимъ, что есть высшее начало жизни, по вол котораго существую я и существуетъ весь міръ. Потому что только при этомъ допущеніи цль моей жизни опредляется уже не участіемъ въ безконечномъ по пространству и времени мір, a исполненіемъ того назначенія, которое мн опредлено этимъ высшимъ началомъ. Я не могу знать общей цли жизни всего міра: понятіе безконечности этого міра уничтожаетъ для меня эту возможность. Но я могу очень опредленно знать то, что мн предназначено сдлать для достиженія не доступной моему пониманію цли. И потому только по признаніи высшаго начала жизни, по вин котораго я живу, возможенъ отвтъ на вопросъ: зачмъ я живу въ этомъ мір.