Читаем Полное собрание сочинений. Том 4 полностью

Немаловажный этап в развитии морали – это переход морали в закон. Вот на этом следует остановиться чуть подробнее. Бытует мнение, что закон есть производная государственности. Мол, для своего существования государство выдумало закон. Однако это не так. Всегда мораль и государство (начиная с самых своих праоснов) дополняли друг друга: мораль позволяла государству существовать, государство же защищало моральные принципы. Просто на примитивнейших стадиях мораль и закон – это одно и то же. Государство же организовывало общество. И если сначала для этой организации было достаточно и одной неписаной морали (ещё слишком мало правовых отношений), то со временем этих правовых отношений стало больше, а значит, стало больше и спорных моментов. А спорный момент – это основа дезорганизации, т.е. распада государственности. И чтобы убрать эти неприятные моменты, мораль стала оглашаться. Да, все и так знали, что убивать и красть нехорошо, но не знали, что нельзя ломать чужие топоры, а если сломал, то почини или отдай свой. Таких тонкостей природа в нас не заложила, а значит, эти тонкости надо придумывать самим (по ходу дела). Так появляются нормы, правила и, в конце концов, закон.

И всё бы хорошо, но если государство (правящие круги) считает, что инцест плохо влияет на общественную организацию, а само общество так не считает (или считает, но не в целом)? Вот тогда начинается (и никак не раньше, т.е. не раньше формирования полноценного управления племенем) расхождение общественной и государственной морали. Только сейчас мораль и закон стали не одним и тем же. Теперь народ хочет одного (мораль), а государство – другого (уже через закон, через свою власть). Что далее закон мог идти против всяких моральных норм – это вопрос другой, да и не принципиальный. Суть же в том, что государство (примитивнейшее) существовало и без законов как таковых, на одной морали. Лишь со временем мораль потребовала расширения, уточнения и контроля, а кому же это всё делать, как не государству? Мораль, как внешнее проявление, отошла под крыло государства. Далее мораль народа и мораль государства постепенно переставали быть идентичными, так из одного вышла собственно мораль, а из другого – закон. Да и без государства законы всё равно были бы созданы, ибо при большом количестве сложных правовых отношений без законов никак не обойтись. Государство по отношению к закону вторично: государство всего лишь стало им (законом) управлять, но не оно его выдумало. Но если уж у государства есть закон и огромная власть… Отсюда вся та куча законов, направленная не на улучшение жизни общества, а на чью-то личную выгоду. Но так ли это принципиально в плане становления? Это вторично и не столь важно. Создала же закон мораль и всё та же необходимость, обусловленная развитием человеческого разума.

В итоге мы имеем мораль и развившуюся во многом из неё человеческую систему ценностей (как идеальные, обобщённые моральные принципы) с одной стороны, и закон, как овеществление и конкретизация морали государством, с изначальной целью в защите общества от себя самого, с другой. Первое стало «человеческим», второе «государственным». При этом мораль, все её основные принципы (построенные на самых сильных страхах), по сути, со времён обезьян мало чем изменились. А закон… Закон хоть и производное, но уже не мораль; он вылупился и улетел из родного гнезда, только общие черты и можно узнать. На том, пожалуй, можно и заканчивать.


Прочее


Об основном сказано. Но это именно основное, но не всё. Существует ещё множество социальных институтов, у которых тоже есть своя история возникновения и развития. И о некоторых из этих институтов я скажу в этой главе. О некоторых же (не обо всех) потому, что с возникновением большинства социальных институтов и так всё понятно. Это, к примеру, медицина: откуда она пошла, зачем нужна и как развивалась – понимает и ребёнок (конечно, только в общих чертах). Так же с производством: даже у обезьян уже есть примитивное изготовление таких же примитивных орудий труда, т.е. производство; далее только усложнение. Или сельское хозяйство, армия, образование… С этим понятно. Но есть вещи, на которых следует остановиться чуть подробнее. И главные из них (на мой взгляд) – это семья, религия, искусство и наука. Об этом и пойдёт речь в ближайшем будущем.

Наука.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Очерки античного символизма и мифологии
Очерки античного символизма и мифологии

Вышедшие в 1930 году «Очерки античного символизма и мифологии» — предпоследняя книга знаменитого лосевского восьмикнижия 20–х годов — переиздаются впервые. Мизерный тираж первого издания и, конечно, последовавшие после ареста А. Ф. Лосева в том же, 30–м, году резкие изменения в его жизненной и научной судьбе сделали эту книгу практически недоступной читателю. А между тем эта книга во многом ключевая: после «Очерков…» поздний Лосев, несомненно, будет читаться иначе. Хорошо знакомые по поздним лосевским работам темы предстают здесь в новой для читателя тональности и в новом смысловом контексте. Нисколько не отступая от свойственного другим работам восьмикнижия строгого логически–дискурсивного метода, в «Очерках…» Лосев не просто акснологически более откровенен, он здесь страстен и пристрастен. Проникающая сила этой страстности такова, что благодаря ей вырисовывается неизменная в течение всей жизни лосевская позиция. Позиция эта, в чем, быть может, сомневался читатель поздних работ, но в чем не может не убедиться всякий читатель «Очерков…», основана прежде всего на религиозных взглядах Лосева. Богословие и есть тот новый смысловой контекст, в который обрамлены здесь все привычные лосевские темы. И здесь же, как контраст — и тоже впервые, если не считать «Диалектику мифа» — читатель услышит голос Лосева — «политолога» (если пользоваться современной терминологией). Конечно, богословие и социология далеко не исчерпывают содержание «Очерков…», и не во всех входящих в книгу разделах они являются предметом исследования, но, так как ни одна другая лосевская книга не дает столь прямого повода для обсуждения этих двух аспектов [...]Что касается центральной темы «Очерков…» — платонизма, то он, во–первых, имманентно присутствует в самой теологической позиции Лосева, во многом формируя ее."Платонизм в Зазеркалье XX века, или вниз по лестнице, ведущей вверх" Л. А. ГоготишвилиИсходник электронной версии: А.Ф.Лосев - [Соч. в 9-и томах, т.2] Очерки античного символизма и мифологииИздательство «Мысль»Москва 1993

Алексей Федорович Лосев

Философия / Образование и наука