В постель? Ну, конечно, милая, я приду к тебе!
Господи помилуй! Почему ты так улыбаешься и все время целуешь себе руку?
Что это с вами, Мальволио?
Вы изволите обращаться ко мне с вопросами? Впрочем, даже соловьи вынуждены слушать галок.
Как вы смеете в присутствии госпожи так глупо и развязно себя вести?
«Да не устрашит тебя величие» — так сказано в письме.
Как это понять, Мальволио?
«Иные рождаются великими...»
Что, что?
«...другие достигают величия...»
Что ты такое болтаешь?
«...к третьим оно нисходит...»
Да смилуются над тобой небеса!
«Вспомни, кого восхищали твои желтые чулки...»
Мои желтые чулки?
«...рождая желание видеть их подвязанными крест-накрест...»
Крест-накрест?
«Смелей, ты займешь высокое положение, если пожелаешь...»
Я займу высокое положение?
«А если нет, пусть ты останешься слугой...»
Нет, у него, несомненно, солнечный удар!
Госпожа, молодой придворный герцога Орсино явился: я еле-еле упросил его вернуться. Он ждет распоряжений вашей милости.
Я выйду к нему.
Пожалуйста, Мария, пусть за этим человеком присмотрят. Найди дядюшку Тоби, пусть позаботится, чтобы при нем кто-нибудь неотлучно находился. Я готова отдать половину состояния, только бы с ним не случилось ничего худого.
Ну как, понятно вам, что я за человек? За мной будет присматривать не кто-нибудь, а сам сэр Тоби! Впрочем, это ясно из письма, — она посылает ко мне Тоби нарочно, чтобы я наговорил ему дерзостей: ведь она прямо подбивает меня на это в своем письме. «Сбрось убогую оболочку, — пишет она, — будь хмур с родственником, надменен с челядью, громко рассуждай о делах государственных, порази всех странностью повадок»; и тут же указывает, как мне себя вести: вид должен быть суровый, осанка величавая, речь медлительная, манеры важного господина и прочее. Теперь ей от меня не уйти! Но все это свершилось волей небес, и я благословляю небеса. А когда она сейчас уходила: «Пусть за этим человеком присмотрят!» За человеком! Не за Мальволио, не за дворецким, а за человеком! Все ясно, все одно к одному, ни тени сомнений, ни намека на тень сомнений, никаких препятствий, никаких опасностей и тревог. Что говорить! Никаких преград между мной и полным завершением моих надежд! Но я тут ни при чем, так повелели небеса, и небесам я шлю свою благодарность.
Ради всего святого, где он? Даже если им черти завладели, пусть хоть целый легион дьяволов, — все равно я должен с ним поговорить.
Вот он, вот он! — Что с вами, сударь? Скажите, что с вами?
Подите прочь, я с вами не знаюсь. Не мешайте мне наслаждаться уединением. Прочь отсюда!
Слышите? Думаете, это он так хрипло бормочет? Это бес, который в него вселился. — Сэр Тоби, госпожа просила вас присматривать за ним.
Ага! Вам понятно?
Ну-ну-ну, успокойся, успокойся! — С ним нужно обращаться поласковей: предоставьте это мне. — Как ты себя чувствуешь, Мальволио? Как твое здоровье? Не поддавайся дьяволу, друг мой, вспомни — он враг рода человеческого.
Что вы такое несете?
Видите, как он злится, когда бранят нечистого? Упаси нас боже, а вдруг на него напустили порчу?
Надо бы отнести его мочу к знахарке.
Завтра же отнесу, если только доживу до утра. Сказать вам не могу, как расстроится госпожа, если его потеряет.
Как-как, сударыня?
Ой, господи!
Придержи-ка язык: так нельзя. Видишь, как ты его раздражаешь. Я с ним без твоей помощи справлюсь.
Лаской, только лаской! Совсем ласково. Дьявол такой грубиян, что терпеть не может, когда с ним грубо обходятся.
Ну как, петушок? Как тебе кукарекается?
Сударь!
«Пойдем со мною, Бидди!» Вот что, приятель, не подобает порядочному человеку водиться с сатаной: гони его в шею, черномазого!
Дорогой сэр Тоби, заставьте его читать молитвы! Пусть молится!
Читать молитвы, дерзкая девчонка?
Вот видите, он просто не выносит, когда при нем говорят о чем-нибудь божественном!
Да провалитесь вы все, пустые, жалкие твари! Я вам не чета! Вы еще узнаете, кто я такой.
Сплю я, что ли?
Если бы я увидел это на сцене, я сказал бы, что в жизни такого вздора не бывает.
Наша выдумка влезла ему прямо в печенки.
Бегите за ним, а не то как бы эта самая выдумка не вылезла на свет божий и не завоняла.
А вдруг он и впрямь рехнется?
Спокойнее станет в доме, только и всего.
Пойдемте запихаем его в чулан и свяжем. Племянница уже поверила, что он спятил, поэтому мы можем продолжать, себе на радость, а ему в наказание, пока эта затея нам не прискучит. Ну, а тогда мы смилуемся над ним. Потом мы обнародуем всю историю, а тебе выдадим награду за поимку сумасшедшего. Но смотрите, кто идет!