Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Этотъ, по крайней мр, наружный неуспхъ дла всемірно значительнаго, съ которымъ соединялось столько великихъ ожиданій, основанныхъ на глубочайшей потребности духа человческаго, смутилъ многихъ мыслителей; но вмст былъ причиною торжества для другихъ. И т и другіе забыли, кажется, что новотворческая мысль вковыхъ геніевъ должна быть въ разногласіи съ ближайшими современниками. Страстные Гегельянцы, вполн довольствуясь системою своего учителя и не видя возможности повести мысль человческую дале показанныхъ имъ границъ, почитаютъ святотатственнымъ нападеніемъ на самую истину каждое покушеніе ума развить философію выше теперешняго ея состоянія. Но, между тмъ, торжество ихъ при мнимой неудач великаго Шеллинга, сколько можно судить изъ философскихъ брошюръ, было не совсмъ основательное. Если и правда, что новая система Шеллинга въ той особенности, въ какой она была имъ изложена, нашла мало сочувствія въ теперешней Германіи, то тмъ не мене его опроверженія прежнихъ философій, и преимущественно Гегелевой, имли глубокое и съ каждымъ днемъ боле увеличивающееся дйствіе. Конечно, справедливо и то, что мннія Гегельянцевъ безпрестанно шире распространяются въ Германіи, развиваясь въ примненіяхъ къ искусствамъ, литератур и всмъ наукамъ (выключая еще наукъ естественныхъ); справедливо, что они сдлались даже почти популярными; но за то многіе изъ первоклассныхъ мыслителей уже начали сознавать недостаточность этой формы любомудрія и ясно чувствуютъ потребности новаго ученія, основаннаго на высшихъ началахъ, хотя и не ясно еще видятъ, съ какой стороны можно имъ ожидать отвта на эту незаглушимую стремящагося духа потребность. Такъ по законамъ вчнаго движенія человческой мысли, когда новая система начинаетъ спускаться въ низшіе слои образованнаго міра, въ то самое время передовые мыслители уже сознаютъ ея неудовлетворительность и смотрятъ впередъ, въ ту глубокую даль, въ голубую безпредльность, гд открывается новый горизонтъ ихъ зоркому предчувствію.

Впрочемъ надобно замтить, что слово Гегельянизмъ не связано ни съ какимъ опредленнымъ образомъ мыслей, ни съ какимъ постояннымъ направленіемъ. Гегельянцы сходятся между собой только въ метод мышленія и еще боле въ способ выраженія; но результаты ихъ методы и смыслъ выражаемаго часто совершенно противоположны. Еще при жизни Гегеля, между нимъ и Гансомъ, геніальнйшимъ изъ его учениковъ, было совершенное противорчіе въ примняемыхъ выводахъ философіи. Между другими Гегельянцами повторяется то же разногласіе. Такъ напр., образъ мыслей Гегеля и нкоторыхъ изъ его послдователей доходилъ до крайняго аристократизма; между тмъ какъ другіе Гегельянцы проповдуютъ самый отчаянный демократизмъ; были даже нкоторые, выводившіе изъ тхъ же началъ ученіе самаго фанатическаго абсолютизма. Въ религіозномъ отношеніи иные держатся протестантизма въ самомъ строгомъ, древнемъ смысл этого слова, не отступая не только отъ понятія, но даже отъ буквы ученія; другіе, напротивъ того, доходятъ до самаго нелпаго безбожія. Въ отношеніи искусства, самъ Гегель началъ съ противорчія новйшему направленію, оправдывая романтическое и требуя чистоты художественныхъ родовъ; многіе Гегельянцы остались и теперь при этой теоріи, между тмъ какъ другіе проповдуютъ искусство новйшее въ самой крайней противоположности романтическому и при самой отчаянной неопредленности формъ и смшанности характеровъ. Такъ, колеблясь между противоположными направленіями, то аристократическая, то народная, то врующая, то безбожная, — то романтическая, то ново-жизненная, — то чисто Прусская, то вдругъ Турецкая, то наконецъ Французская, — система Гегеля въ Германіи имла различные характеры, и не только на этихъ противоположныхъ крайностяхъ, но и на каждой ступени ихъ взаимнаго разстоянія образовала и оставила особую школу послдователей, которые боле или мене склоняются то на правую, то на лвую сторону. Потому ничто не можетъ быть несправедливе, какъ приписывать одному Гегельянцу мнніе другаго, какъ это бываетъ иногда и въ Германіи, но чаще въ другихъ литературахъ, гд система Гегеля еще не довольно извстна. Отъ этого недоразумнія большая часть послдователей Гегеля терпитъ совершенно незаслуженныя обвиненія. Ибо естественно, что самыя рзкія, самыя уродливыя мысли нкоторыхъ изъ нихъ всего скоре распространяются въ удивленной публик, какъ образецъ излишней смлости или забавной странности, и, не зная всей гибкости Гегелевой методы, многіе невольно приписываютъ всмъ Гегельянцамъ то, что принадлежитъ, можетъ быть, одному.