В пыльный город небесный кузнец прикатилОгневой переменчивый диск.И по улицам — словно бесчисленных пилСмех и скрежет и визг.Вот в окно, где спокойно теклаПыльно-серая мгла,Луч вонзился в прожженное сердце стекла,Как игла.Все испуганно пьяной толпойПокидают могилы домов…Вот — всем телом прижат под фабричной трубойНезнакомый с весельем разгульных часов…Он вонзился ногтями в кирпичВ унизительной позе греха…Но небесный кузнец раздувает меха,И свистит раскаленный, пылающий бич.Вот — на груде горячих камнейРаспростерта не смевшая пасть…Грудь раскрыта — и бродит меж темных бровейНабежавшая страсть…Вот — монах, опустивший глаза,Торопливо идущий вперед…Но и тех, кто безумно обеты дает,Кто бесстрастные гимны поет,Настигает гроза!Всем раскрывшим пред солнцем тоскливую грудаНа распутьях, в подвалах, на башнях — хвала!Солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, —Наши гимны, и песни, и сны — без числа!..Золотая игла!Исполинским лучом пораженная мгла!Опаленным, сметенным, сожженным дотла —Хвала!
27 августа 1904 (1915)
«Поднимались из тьмы погребов…»
Поднимались из тьмы погребов.Уходили их головы в плечи.Тихо выросли шумы шагов,Словеса незнакомых наречий.Скоро прибыли толпы других,Волочили кирки и лопаты.Расползлись по камням мостовых,Из земли воздвигали палаты.Встала улица, серым полна,Заткалась паутинною пряжей.Шелестя, прибывала волна,Затрудняя проток экипажей.Скоро день глубоко отступил,В небе дальнем расставивший зори.А незримый поток шелестил,Проливаясь в наш город, как в мореМы не стали искать и гадать:Пусть заменят нас новые люди!В тех же муках рождала их мать,Так же нежно кормила у груди…В пелене отходящего дняНам была эта участь понятна…Нам последний закат из огняСочетал и соткал свои пятна.Не стерег исступленный дракон,Не пылала над нами геенна.Затопили нас волны времен,И была наша участь — мгновенна.