Однажды Шарлатан во весь горланил рот: «Ступай ко мне, народ!Смотри и покупай: вот порошок чудесный! Он ум дает глупцам,Невеждам — знание, красоток — старикам,Старухам — прелести, достоинства — плутам, Невинность — преступленью; Вот первый способ к полученьюВсех благ, какие нас удобны только льстить! Поверьте, говорю неложно, Чрез этот порошок возможноНа свете всё достать, всё знать и всё творить;Глядите!» — И народ стекается толпами. Ведь любопытство не порок!Бегу и я... но что ж открылось перед нами? В бумажке — золотой песок.<1797>
Прелестная Лизета Лишь только что успела встатьС постели роскоши, дойти до туалета И дружеский совет начать С поверенным всех чувств, желаний, Отрад, веселья и страданий,С уборным зеркалом, — вдруг страшная Пчела Вокруг Лизеты зажужжала! Лизета обмерла, Вскочила, закричала: «Ах, ах! мисс Женни, поскорей!Параша! Дунюшка!» — Весь дом сбежался к ней;Но поздно! ни любовь, ни дружество, ни злато —Ничто не отвратит неумолимый рок! Чудовище крылатоУспело уже сесть на розовый роток, И Лиза в обморок упала.«Не дам торжествовать тебе над госпожой!» —Вскричала Дунюшка и смелою рукой В минуту Пчелку поимала;А пленница в слезах, в отчаяньи жужжала:«Клянуся Флорою! хотела ли я зла?Я аленький роток за розу приняла».Столь жалостная речь Лизету воскресила.«Дуняша! — говорит Лизета. — Жаль Пчелы;Пусти ее; она почти не уязвила».Как сильно действует и крошечка хвалы!<1797>
«Возможно ли, как в тридцать летПеременилось всё!.. ей-ей, другой стал свет! —Подагрик размышлял, на креслах нянча ногу. —Бывало, в наши дни и помолиться богу, И погулять — всему был час; А ныне... что у нас? Повсюду скука и заботы,Не пляшут, не поют — нет ни к чему охоты!Такая ль в старину бывала и весна?Где ныне красны дни? где слышно птичек пенье?Охти мне! знать, пришли последни времена;Предвижу я твое, природа, разрушенье!..»При этом слове вдруг, с восторгом на лице, Племянница к нему вбежала.«Простите, дядюшка! нас матушка послалаС мадамой в Летний сад. Все, все уж на крыльце,Какой же красный день!» — И вмиг ее не стало.«Какая ветреность! Вот модные умы! —Мудрец наш заворчал. — Такими ли, бывало,Воспитывали нас? Мой бог! всё хуже стало!» Читатели! Подагрик — мы.<1803>
«Да что ты, долгий, возмечтал?Я за себя и сам, брат, стану», —Грудцою наскоча, вскричалКакой-то карлик великану.— «Твои, мои — права одни!Не спорю, что равны они, —Тот отвечает без задору, —Но мой башмак тебе не впору».<1803>