Полное собрание стихотворений

Там, где смерть и вечный холод,
Бури вой и рев лавин,
Старый Гуд живет, владыка
Гор, потоков и стремнин.

В ледниках за облаками

Белый снег – его постель,
Черный вихрь – его одежда,
Борода его – метель.

И когда он над горами

Мчится, бешенством объят, —
Водопады цепенеют,
Скалы вечные дрожат.

Но однажды гений смерти,

Этот дух враждебных сил,
Одинокую пастушку
Гор окрестных полюбил.

Бог стихий неукротимых,

Разрушенья мрачный бог
Целовал в траве весенней
Легкий след девичьих ног.

Он хранил ее, лелеял,

Баловал и на венки
Ей растил по горным кручам
Алый мак и васильки.

Чтобы мягче было ножкам —

Мох зеленый расстилал,
На пути ее горстями
Землянику рассыпал.

А заблудится, бывало, —

Через бешеный поток
Изо льда ей перекинет
Он серебряный мосток.

Сколько раз ее от смерти

Он спасал, но от греха
Не сберег, – его малютка
Полюбила пастуха.

Старый Гуд не может сердце

Гордой девы победить,
И ревнует, и не знает,
Как счастливцам отомстить.

Раз любимого ягненка

Не могли они найти,
Заблудились, – ночь и вьюга
Их застали на пути.

Тьма кругом; зашли в пещеру,

Разложили огонек;
Озарился теплым светом
Их уютный уголок.

Между тем как за стеною

Вой метели все грозней,
Разговор их тише, тише,
Поцелуи – горячей...

Стонет Гуд, ревет от злобы, —

А они за огоньком,
Беззаботные, смеются
Над ревнивым стариком.

«Будь моей!..» – Она слабеет,

Отдается... Вдруг скала
Страшно вздрогнула, и буря
Всю пещеру потрясла.

Гром затих, – настала сразу

Тишина. Он поднял взгляд,
Побледнел – и мщенье Гуда
Понял, ужасом объят.

Вход пещеры был завален

Глыбой камня, и страшна
После бешеной метели
Гробовая тишина...

Чтоб забыться на мгновенье,

Он прижал ее к груди
И шептал ей: «О подумай,
Сколько счастья впереди!

Будь моей... Не бойся смерти...

Старый Гуд, любовь сильней
Всех стихий твоих враждебных,
Всех мучений и скорбей!»

Но прошло три дня, и голод

Потушил у них в крови
То, что вечным им казалось —
Мимолетный жар любви.

Разошлись они безмолвно,

Как враги, и в их очах
Только ненависть блеснула
И животный, дикий страх.

По углам сидят, как звери,

Смотрят пристально, без слов,
И глаза у них сверкают
В темноте, как у волков.

На четвертый день он тихо

Встал; безумьем взор горел,
Он, дрожа, как на добычу
На любовницу смотрел.

Бродит страшная улыбка

На запекшихся губах,
Нож сверкает в неподвижных,
Грозно поднятых руках.

Подошел, но вдруг протяжно,

Словно ведьма иль шакал,
В щель стены над самым ухом
Старый Гуд захохотал.

А потом все громче, громче,

Необъятней и страшней
Загремела, бог могучий,
Песня ярости твоей.

Визг и хохот, словно в пляске

Мчатся тысячи бесов
И скликаются пред битвой
Миллионы голосов.

Старый Гуд, кружась в метели,

Опьяненный торжеством,
Заливается, хохочет
И ревет сквозь вихрь и гром:

«Не меня ли ты отвергла?

Что же, радуйся теперь!
Посмотри-ка, полюбуйся —
Твой любовник – дикий зверь!»

Но, из рук убийцы вырвав,

В сердце собственное нож
Дева гордая вонзила
И воскликнула: «Ты лжешь!

Я сама ему на пищу

Кровь и тело отдаю,
Я любовью победила
Силу грозную твою!..»

Старый Гуд завыл от боли,

Свод пещеры повалил
И несчастных под огромной
Глыбой скал похоронил.

В ледники свои родные

Возвратился мрачный бог,
Но напрасно было мщенье:
Он забыть ее не мог.

Оттого-то зимней ночью

Чей-то долгий, долгий стон
Прозвучит порой в метели:
«Горе мне, я побежден!..»