Стройный хор то смолкал, то гремел, как орган, Разрастаясь могучей волною;От душистого ладана легкий туман, Колыхаясь, стоял над толпою,И, как в дымке, над массой склоненных людей Подымался, увитый цветами,Белый гробик ее, ненаглядной моей, Убаюканной вечными снами.Дорогая головка, вся в русых кудрях, Так отрадно, так чинно лежала,И так строго на девственно нежных чертах Затаенная дума сияла!..Окна в сад были настежь открыты – ив них Изумрудная тень колебалась,И душистая зелень ветвей молодых В сумрак душного храма врывалась.
Мы – как два поезда (хотя с локомотивомЯ не без робости решаюсь вас равнять)На станции Любань лишь случаем счастливым Сошлись, чтоб разойтись опять.Наш стрелочник, судьба, безжалостной рукоюНа двух различных нас поставила путях,И скоро я умчусь с бессильною тоскою, Умчусь на всех моих парах.Но, убегая вдаль и полный горьким ядомСознания, что вновь я в жизни сиротлив,Не позабуду я о станции, где рядомСочувственно пыхтел второй локомотив.Мой одинокий путь грозит суровой мглою,Ночь черной тучею раскинулась кругом, –Скажите ж мне, собрат, какою мне судьбоюИ в память вкрасться к вам, как вкрался я в альбом?
Напрасные мечты!.. Тяжелыми цепямиНавеки скован ты с бездушною толпой:Ты плакал за нее горячими слезами,Ты полюбил ее всей волей и душой.Ты понял, что в труде изъязвленные руки,Что сотни этих жертв, загубленных в борьбе,И слезы нищеты, и стоны жгучей муки –Не книжный бред они, не грезятся тебе…Ты пред собой не лгал, – на братские страданья,Пугаясь, как дитя, не закрывал очей,И правду ты познал годами испытанья,И в раны их вложил персты руки, своей;И будешь ты страдать и биться до могилы,Отдав им мысль твою, и песнь твою, и кровь.И знай, что в мире нет такой могучей силы,Чтоб угасить она смогла в тебе любовь!