Милый друг, я знаю, я глубоко знаю,Что бессилен стих мой, бледный и больной;От его бессилья часто я страдаю,Часто тайно плачу в тишине ночной…Нет на свете мук сильнее муки слова:Тщетно с уст порой безумный рвется крик,Тщетно душу сжечь любовь порой готова:Холоден и жалок нищий наш язык!..Радуга цветов, разлитая в природе,Звуки стройной песни, стихшей на струнах,Боль за идеал и слезы о свободе, –Как их передать в обыденных словах?Как безбрежный мир, раскинутый пред нами,И душевный мир, исполненный тревог,Жизненно набросить робкими штрихамиИ вместить в размеры тесных этих строк?..Но молчать, когда вокруг звучат рыданьяИ когда так жадно рвешься их унять, –Под грозой борьбы и пред лицом страданья…Брат, я не хочу, я не могу молчать!Пусть я, как боец, цепей не разбиваю,Как пророк – во мглу не проливаю свет:Я ушел в толпу и вместе с ней страдаю,И даю что в силах – отклик и привет!..
Чуть останусь один – и во мне подымает Жизнь со смертью мучительный спор,И, как пытка, усталую душу терзает Их старинный, немолчный раздор;И не знает душа, чьим призывам отдаться. Как честнее задачу решить:То болезненно-страшно ей с жизнью расстаться. То страшней еще кажется жить!..Жизнь твердит мне: «Стыдись, малодушный! Ты молод, Ты душой не беднее других, –Встреть же грудью и злобу, и бедность, и голод, Если любишь ты братьев своих!..Или слезы за них – были слезы актера? Или страстные речи твоиСогревало не чувство, а пафос фразера, Не любовь, но миражи любви?..»Но едва только жизнь побеждать начинает, Как, в ответ ей, сильней и сильнейСмерть угрюмую песню свою запевает, И невольно внимаю я ей:«Нет, ты честно трудился, ты честно и смело, С сердцем, полным горячей любви,Вышел в путь, чтоб бороться за общее дело, – Но разбиты усилья твои!Тщетны были к любви и святыне призывы: Ты слепым и глухим говорил, –И устал ты… и криком постыдной наживы Рынок жизни твой голос покрыл…О, бросайся ж в объятья мои поскорее: Лишь они примиренье дают, –И пускай, в себялюбьи своем, фарисеи Малодушным тебя назовут!..»