Полное собрание творений. Том II. Письма

«В силе и счастье проводи жизнь»[795], предаваясь философским размышлениям столько, сколько прилично тому, кто занялся ее движимой божественной любовью. Пишу тебе в постели, с трудом держась прямо, чтобы снарядить письмо. Пожелай нам наилучшего – т. е. того, что Бог, рассмотрев, найдет наилучшим. Если я поднимусь, отправлюсь прямо в Александрию.

89 (149). Олимпию [796]

Всегда, даже когда тебя нет, ты присутствуешь в нашей памяти; нам не забыть сладость твоей души, даже если бы мы и захотели этого изо всех сил, не забыть совершенную честность нрава, – о, брат, достойный во всем восхищения! Нет ничего священнее памяти о тебе, нежели возможность еще раз обнять священную твою главу! Дай же Бог когда-нибудь увидеть тебя и услышать нежную музыку твоей речи! Ты порадовал нас и своими посылками (все они мною получены); но те мысли, под влиянием которых ты написал: «Какого живого друга мы, живущие, лишены!», – огорчают меня. Пусть бы мы встретились, да осчастливит меня Бог этим!

90 (29). Августейшему Пентадию [797]

Если к тебе от нас приходят толпы с тьмою хлопот – обвиняй в этом себя. Ибо ты в своем великодушии сделал явным перед лицом всех свое совершенное ко мне уважение, открыв тем самым путь ко мне всем удрученным каким-либо горем – и они устремились. Знаешь, что ты должен будешь сделать, если когда-то будет нужда положить конец натиску этих толп с их множеством дел на меня и, через меня, на тебя? – Пусть человек с моим [рекомендательным к тебе] письмом – [одно такое я сейчас] пишу – тщетно обратится к тебе: [совершенно безуспешно] притом, что его нужды умеренны, а требования человеколюбивы и вполне заслуживают известного удовлетворения. Ты должен отказывать ему в аудиенции, как если бы он был законченным подлецом и пришел с требованиями и по рекомендации законченного подлеца. Когда же, оказавшись в такой ситуации, я отправлюсь к тебе с визитом, вели своим служителям захлопнуть свои двери у меня перед носом; свидетели этой сцены, если они случатся, тут же сделают ее достоянием молвы, что и принесет нам обоим глубочайший покой, ибо никто уже не побежит ко мне и не возрыдает. Если же ты побаиваешься и не желаешь так делать, не хочешь, чтобы люди стали свидетелями таких вот твоих поступков, то соглашайся творить добро, причем по многу раз в день, творить его людям, которые будут умолять о нем ради меня и Бога. Впрочем, отлично я знаю, что ты [никогда] не откажешься делать добро. Я же, со своей стороны, не перестану представлять тебе случаи поступать сообразно твоей природе.

91 (30). Августейшему Пентадию [798]

Я беспокоюсь и о тебе, и об этом [человеке, который передал тебе письмо]. О тебе – как бы не совершить тебе несправедливости, о нем – как бы ему не претерпеть ее. Если же мы вместе с Платоном думаем, что совершить несправедливость – зло большее, нежели ее претерпеть[799], то, прося тебя вмешаться в дело этого человека, я оказываю тебе благодеяние большее, чем ему, ибо его наказывают за то, в чем он неповинен.

92 (7). Феодору [800] и сестре

Представляете, как у меня «закусило сердце»[801], когда по городу распространилась молва, что ты схватился со страшной болезнью глаз (ὀφθαλᾥίᾳ), рискуя лишиться зрения! Затем оказалось, что слух ложный. Полагаю, какой-то полностью дрянной человек, пользуясь словом «офтальмия» [– болезнь глаз в широком смысле слова,] преувеличил дело, говоря об офтальмии [– гнойной болезни глаз, ведущей к слепоте] и придал ему трагизм. Пусть же обрушатся на него все ложные слухи о Вас, и слава Богу, что до нас дошли лучшие новости. Следовало бы вам все же не доверять, как говорится, заботу звездам [, не вынуждать их] сообщать нам знаками, что с вами, [не заставлять нас] выведывать о вас у молвы, но самим общаться со мной побольше. Когда же это невозможно, [было бы неплохо] узнавать о том, что с вами, из ваших писем. Но либо вы вполне безразличны ко мне, либо так хочет Бог.

93 (24). Симпликию [802]

Не следует ни твоим помыслам (γνώμας) возвышаться вместе со случайностями (τύχαις)> ни памятованию о старых друзьях становиться меньшим чести твоего нынешнего положения [в свете]. Ты же давно позабыл о нас[803], а так не должно быть, ведь нас связывало сильное расположение друг к другу.

94 (123). Троилу [804]

Если ж умершие смертные память теряют в Аиде,
Буду я помнить и там моего благородного друга![805]