Полнолуние

Низамеддин принес драгоценную добычу в особняк у озера, построенный для его невесты и названный в честь нее «Магдала». Дом был готов, полностью отделан и уже не напоминал белые развалины. Низамеддин знал, что Эдгар непременно попытается вернуть себе Магду, он никогда не смирится с потерей дочери, успокоит его только смерть. Эдгар Вышинский сейчас, конечно, жаждет сровнять с землей здание «Магдалы», но благодаря древнему заклятию не переступит порог. А покончит Низамеддин с ним как-нибудь потом, в свое время.

Он уложил Магдалину на кровать и стал любоваться ее одухотворенным лицом, блаженным в своей воздушной красе, на котором тем не менее проглядывала вполне земная чувственность.

– Я спасу тебя от старения – медленного умирания, сгорания заживо, ежесекундной пытки, – заманчиво посулил он ей, – наполню кровью твою выдыхающуюся жизнь, которую испила кровавая болезнь. Со мной ты сможешь стать по-настоящему бессмертной, не считать лета.

Однако Магду терзали сомнения и вполне уместные вопросы.

– Если я стану вампиром и буду убивать людей, как смогу я потом примириться с Богом? – возразила она.

Низамеддин презирал ее человеческую слабость и не разделял религиозных убеждений. Чувства Магдалины абсолютно не интересовали его, как и возвышенные устремления души. Ее убежденность в собственной безгрешности, несмотря на все, что она натворила, была выше его понимания.

– Вера – это ничто, – весомо произнес Низамеддин, – когда ты почувствуешь вкус вечности, сразу позабудешь свои иллюзии о Боге.

Магда пристально всматривалась ему в глаза и видела пугающую темную бездну, без эмоций и сожалений. Низамеддин отталкивал ее своим бездушием, хотя она сама была не слишком чувствительна. Однако Магдалина понимала, что ни за что и никогда не смогла бы быть с ним. Она слишком светла для него, с ее набожностью и мученической всепокорностью.

– У нас с вами разные пути, – вымолвила Магда. – Я стремлюсь к свету, а вы склоняете меня к тьме.

Любовь Низамеддина к Магдалине была разрушительна и гибельна. Он испытывал необузданное желание смять и растерзать ее изнеженную оболочку, сорвать все наносное и поглотить душу. Низамеддин хотел сделать ее такой же бесчеловечно жестокой, каким был сам. Он взглядом придавил Магду к кровати, парализуя волю девушки, которую считал слабой.

– Ты сама дала согласие на это. Ты, гордая дочь своего отца, не пожелала стать моей при жизни, но в смерти будешь мне ближе. Он же любил тебя, пока ты была добродетельна и безупречна. Любил в тебе самого себя, свой недостижимый идеал. Ты слишком долго жила его милостями, твоя душа кровоточит из-за этого.

Самовлюбленная бледная маска наконец спала с ее лица, и со рваным румянцем на Низамеддина глянула истинная, глубинная кровь Магды, зародившаяся от противоестественной связи Эдгара и его сестры. Однако смысл этого румянца крылся в другом. Магдалина сейчас пошла бы на все, даже могла отдаться турку. Ей было все равно, лишь бы обмануть его бдительность. Низамеддин не видел этого, пребывая в заблуждении от ее видимой уступчивости. Магда приподнялась на кровати, обвила его за шею пленяющими руками и прильнула к губам.

Она никогда не была столь близка, однако ее полумертвое расслабленное тело не возбуждало Низамеддин-бея, он предпочитал страстных женщин. Магдалина сейчас выглядела прозрачной и бесцветной, как чистый сгусток света, в ней почти не чувствовалось жизни. Турок предпочел подождать, когда она перевоплотится, станет подобной ему и наберется сил. Низамеддин разорвал шелковую петлю ее рук, высвободился из нежных тисков, сковывающих его. К тому же близился рассвет.

– Не сейчас, любовь моя, – назвал он ей другую, более романтическую причину, – ты слишком слаба и можешь не выдержать пыла моей страсти.

Магдалина понимающе смотрела на него кроткими глазами. Она выглядела умиротворенной, хоть и чуть-чуть потерянной, как луна в присутствии солнца.

– Прилягте рядом со мной, – вздохнула Магда с обворожительно беспомощным видом, – мне пора привыкать к вам.

Низамеддин внял ее ласковой мольбе и лег рядом, обняв Магду. Она сдержанно молчала, терпела и выжидала. Когда взошло солнце и Низамеддин превратился в мертвеца, Магдалина с трудом выбралась из его окаменевших рук, надела туфли и вылезла в окно. Она сначала бежала к замку со всех ног, а потом медленно брела в гору из последних сил в неудержимом стремлении увидеть отца. Вымерший замок был погружен в молчание и встретил ее темными лабиринтами ужаса. Те слуги, что не успели сбежать, когда началась сверхъестественная дуэль, оказались мертвы. Замок был усеян трупами знакомых ей людей, они встречались повсюду. Магдалина шла по галерее, переступая через мертвые тела и превозмогая тошноту, пока не добралась до комнаты Эдгара.